— Что гуляем. Твой отчим разрешил, все в порядке. Черт, как же это бесит! Я не могу встречаться с собственной невестой когда захочу и где захочу!
— За дорогой следи, — прошу я. — Здесь опасный спуск.
— Тами… — зовет Ильяс, когда до дома остается минут пять быстрой езды.
Голос у него какой-то напряженный, почти неживой.
— М-м-м?
— Может, попробуешь поговорить с моей матерью? Они завтра тоже улетают.
— И о чем мне с ней говорить? — вздыхаю я.
— Ты же должна была сказать мне, что ошиблась, а взамен она обещала рассказать тебе всю правду… о том дне…
Странно, но я не удивлена. Вот и спрашивал бы сам, если так интересно! Зачем мне бередить эту рану? Я же сказала ему, что хочу забыть…
— Поговорю, — обещаю я. — Если она захочет.
37
Понимаю, почему не могу решительно отказаться от предложения Ильяса. Я люблю его, и мне страшно сжигать единственную ниточку, что нас соединяет. Мне хочется найти в себе силы простить Байсала и жить дальше, радуясь браку с Ильясом. Но почему я не могу сказать «да»?
Ильяс занимает место гостя, а я, переодевшись, иду на кухню помогать маме.
— Как погуляли? — интересуется она, замешивая тесто.
— Хорошо.
Не могу сдержать тяжелый вздох и замечаю, что мама внимательно за мной наблюдает.
— А почему грустишь?
— Мам, я просто устала, — отмахиваюсь я. — Хорошо погуляли, спасибо. И заявление подали.
— На, порежь. — Она ставит передо мной миску с овощами.
— А они… неожиданно пришли? — спрашиваю я осторожно. — Вы их не ждали?
Обычно, если мама ждет гостей, у нее с раннего утра все кипит, бурлит и жарится. Не помню, чтобы она готовила что-то на скорую руку.
— Да так… — Она ведет плечом. — Как-то я не подумала, что перед отлетом они захотят попрощаться. Да все готово почти, сейчас будем на стол накрывать.
Еще одна мамина особенность: она не любит болтать, когда готовит. Под стук ножа и бульканье воды я остаюсь наедине с собственными мыслями. А думать я могу только об Ильясе.
Откровенно говоря, мне несложно сделать вид, что забыла об изнасиловании. Прошло много времени: я не купалась в переживаниях, не смаковала унижение. Ильяс избавил меня от страха близости с мужчиной, а остальное вспоминалось лишь как страшный сон, пока я не увидела Байсала. Я никогда не буду жить с ним в одном доме, а если попросить Ильяса и вовсе не возить меня к его родителям, то прошлое можно перечеркнуть.
Нет, меня беспокоит сам Ильяс. Он сладко говорит, нежно обнимает, но после его поступков на душе остается осадок. Я не мечтаю о детях, но от рассуждений о том, что надо пожить для себя, меня коробит. Я все еще не могу забыть его обман и тщательно продуманный план. И да, чего греха таить, мне не нравится, что он не хочет сам поговорить с матерью. Не хочет портить отношения с родителями? А кто пожалеет меня?
Вспоминаю разговор с Зарифой, но теперь как бы со стороны. Смогла бы я тихо стоять за дверью, когда любимого человека унижают? Будь я на месте Ильяса, не смогла бы смолчать. Он говорит, что одержим мной, но одержимость — это не любовь.
— Тамилочка… — Мама вдруг садится рядом и обнимает меня за плечи. — Если тебя что-то не устраивает, откажись от брака.
— После сватовства и помолвки? — вырывается у меня прежде, чем успеваю сообразить, что надо бы ответить иначе.
«Меня все устраивает», — вот что я должна была сказать.
Должна ли? В этой ситуации мне всем не угодить, отчего же я отказываюсь от помощи мамы, которая беспокоится обо мне?
— Тебе не с приданным жить, а с мужчиной, — говорит мама, поглаживая меня по спине. — Я же вижу, тебя что-то мучает.
— А как же Ахарат? — вздыхаю я. — Я нарушу обещание, а он поссорится с другом. Как же позор, что покроет его семью? Тебя, братьев…
— Тами, какая же ты у меня девочка, — улыбается мама. — Ахарат взял в жены разведенку с ребенком. Ту, что покрыла позором себя и свою семью, сбежав из дома с русским. Ты думаешь, его испугает разорванная помолвка? А крепкая дружба из-за такой ерунды не развалится.
Из-за ерунды, может, и не развалится, но если Ахарат узнает причину… Стоп! А нужно ли говорить ему об изнасиловании? Если мама уверена, что он не разозлится, то я могу сказать, что Ильяс мне не нравится, да и только.
— Ахарат умеет давить, я знаю, — добавляет мама. — Но это не потому, что он хочет от тебя избавиться. Он видит слабую и неуверенную в себе девушку и хочет обеспечить ей будущее. Но я сразу его предупредила, что насильно ты замуж не пойдешь, и он не будет настаивать.
— Мам, я подумаю. — Мне становится легче, как будто с плеч упала тяжелая ноша. — Мне нравится Ильяс, но… я подумаю. Время еще есть.
— Пойдем, Тами. Гости уже заждались.
Вниманием Зарифы полностью завладели мои братья, Байсал беседует с Ахаратом, а Ильяс скучает рядом с ними. Мы с мамой споро накрываем на стол в виноградной беседке, а потом я сажусь рядом с Ильясом, потому что так хотят старшие. Впрочем, ненадолго — вскоре я ухожу, чтобы накормить братьев, да и без присмотра их оставлять нельзя.
Зарифа приходит на кухню, когда я мою посуду. Мусу и Али ненадолго забрала Мадина, мама поит гостей чаем.
— Ты ему сказала? — спрашивает Зарифа нетерпеливо.
Выключаю воду, вытираю руки полотенцем и поворачиваюсь к ней лицом.
— Да.
Мой короткий ответ ее не устраивает.
— И что? Он поверил?
— А вы как думаете, Зарифа Саидовна? Ильяс обрадовался, что его отец — не насильник.
— Слава Аллаху, — бормочет она.
— Теперь ваша очередь, — напоминаю я.
— Чего тебе? — морщится она недовольно.
— Вы обещали рассказать правду. Всю правду.
— Ай, зачем вообще это вспоминать! Было — и прошло.
— Я же и вашему мужу могу напомнить, что было, — тихо произношу я, опускаясь до шантажа. — Ильяс говорил, у него больное сердце?
— Змея! — выплевывает Зарифа. — Стерва!
Она стоит далеко, поэтому ударить не может, но я словно чувствую на щеке вкус пощечины.
— Просто скажите, — устало прошу я. — Мне важно знать.
— В гостинице работала женщина, которая положила глаз на моего мужа, — нехотя говорит Зарифа. — Она убедила его, что в том номере буду я. Хотела остаться с ним наедине, но ее отвлекли по работе, а там оказалась ты. Вот и все.
Что за чушь?! После ссоры у них с мужем принято заниматься сексом? Не поговорив? Он же зашел в номер… и сразу на меня набросился, со спины. Я не успела даже обернуться. Точно! Он не видел моего лица… Подробности стерлись из памяти, но так и есть. Я запомнила его, потому что видела раньше, а он… он свалился с меня и уснул, и я убежала… Поэтому он меня и не вспомнил!
