— Ильяс не хочет детей. Я ничего ему не скажу.
— Тами! — ахает мама. — Так нельзя… Уверена, ты ошибаешься.
— Он не хочет, правда. Мы говорили об этом. Похоже, он и меня… не хочет. Я уеду в другой город, найду работу…
— Тами! — Мама в ужасе опускается на стул. — Не повторяй мою судьбу!
— У меня и не получится, — твердо говорю я. — Потому что у меня есть профессия.
— Я помогу тебе, — говорит Ахарат, неизвестно когда появившийся рядом. Он вошел неслышно, вернулся раньше из очередной поездки и застал нас с мамой врасплох. — Но не потому, что твоя беременность опозорит мою семью. Я предпочел бы, чтобы ты осталась с нами. Но ты другая, Тамила. Действительно другая. Я хотел помочь, но сделал только хуже. Прости меня за это.
Мама прикрывает рот ладонью. Кажется, мы обе догадались, из какой поездки вернулся Ахарат.
— Хабиби… — выдыхает мама.
— Все в порядке, Тата. Тами, не делай глупостей. И, пожалуйста, займись братьями. Погуляйте, нам с Татой надо поговорить.
Вот так все и закончилось. Зарифа сдержала слово и рассказала правду мужу и Ахарату. Байсал через несколько дней прилетел из Турции, чтобы попросить у меня прощения за прошлое. Я едва смогла его выслушать, но после того, как пообещала не держать зла, почувствовала облегчение. Байсал и Ахарат общались сдержанно, однако я чувствовала, что друзья не станут бывшими. Может, потому что многое пережито вместе, а за плечами — годы и жизненный опыт? Им нечего делить, да и прощать друг друга не за что.
Ахарат обмолвился, что попробует встретиться с Ильясом, если тот захочет. А я ждала целую неделю, но так и не услышала от жениха ни слова: он не писал и не звонил. Тогда я отправила ему сообщение с одним-единственным словом: «Нет». И ответа, конечно же, так и не получила.
Родители помогли мне переехать. Ахарат продал свою квартиру в Москве и купил мне однушку в новостройке за МКАДом. Я подняла старые связи и стала работать юристом онлайн. Так удобнее, когда ждешь ребенка. Чемоданы с приданным мы отправили обратно семье бывшего жениха. Я оставила себе только телефон: как память о том, кого любила, и как напоминание, что нельзя верить сказочным обещаниям.
40
Ильяс
Вот и всё. Дела закончены, договоренности выполнены, подписи поставлены. Больше ничего не держит меня в Германии. Багаж я отправил еще на прошлой неделе, и теперь лечу в Москву налегке. Все окружающие уверены, что я сошел с ума, и мне кажется, что они правы. У моего безумия есть имя — Тамила. Я готов и на большее, лишь бы она стала моей женой.
Я виноват перед ней. Наше знакомство началось с обмана, хоть я и влюбился в нее, едва увидел.
Никогда не забуду нашу первую встречу. Я ждал охотницу за мужьями, циничную и расчетливую, хотел уличить ее в обмане, заставить отказаться от договорного брака, но Тамила, нежная, доверчивая и испуганная, пробудила во мне чувства, о которых я не подозревал. Желание сделать ее своей появилось сразу, но понадобилось время, чтобы я понял — это моя женщина, абсолютно моя, идеальная, единственная.
Перелет недолгий, и все мои мысли не о будущем, его можно назвать туманным, а о Тамиле. Вижу ее перед собой, как наяву: большие выразительные глаза, чувственные губы, высокие скулы, едва заметная родинка на виске. Бесхитростный взгляд, по нему можно легко прочитать обо всем, что она пытается скрыть.
Не пытаюсь понять, за что я ее полюбил, это бесполезное занятие. Для меня это чувство сродни тому, что испытываешь к родителям. Никто же не задумывается, за что любит мать или отца. Это естественно и правильно, и невозможно представить, что бывает иначе. Тами просто случилась в моей жизни — и я не хочу ее отпускать.
Возможно, все сложилось бы иначе, если бы мы познакомились позже, когда Ахарат привел Тами в ресторан. Она, несомненно, не стала бы скрывать то, что узнала моего отца, и я не успел бы рассмотреть ее толком. Но к тому времени она уже проникла под кожу, и я пропитался ею: запахом, поведением, характером. Я попробовал на вкус ее смех и ее поцелуи, успел вытащить ее из кокона «правил», насладиться теплом ее объятий. И как бы ни было ужасно прошлое, не смог отпустить ту, которую полюбил.
Правда, попытавшись разобраться в том, что случилось много лет назад, я сделал все, чтобы потерять Тами.
Я должен был поверить ей сразу. Должен был стать для нее поддержкой, опорой, сильным плечом. Должен был украсть, не дожидаясь сватовства и помолвки, и увезти далеко-далеко, чтобы никто не мог помешать нашему счастью.
Я же растерялся, обозлился — и совершал ошибку за ошибкой, пока Тами не сказала, что сомневается во мне. Это был удар под дых, весьма болезненный… и полезный. Я понял, как сильно боюсь ее потерять, и осознал, что слова не имеют смысла, если ради любимой женщины мужчина не способен совершить поступок.
Понять, чего хочет Тами, легко. Гораздо сложнее мне далось решение не «кормить» ее пустыми обещаниями. Мог ли я уговорить ее на брак, настоять на своем, вынудить согласиться с собственными желаниями? Конечно, мог. Я не сомневался, что она любит меня, значит, простит все, даже позорную трусость. Но я хотел сделать для Тами нечто большее, чем массаж от мигрени. Я хотел, чтобы она никогда во мне не сомневалась.
Отказаться от семьи я не пытался, даже в мыслях не было. Уверен, что Тами не одобрила бы такой поступок. Но отказаться от финансовой поддержки и подарков я смог, и даже сделал то, что все мои знакомые единодушно назвали глупостью — отдал свой бизнес младшим братьям. Я поднялся благодаря деньгам отца, и ничего плохого в этом нет, но так уж сложилось, что мне придется начинать с нуля, чтобы моя будущая жена никогда не задумывалась о том, кто положил основу нашему благосостоянию.
Я не смогу проклясть отца, даже осознавая, что он совершил. В беспамятстве, случайно… но факт останется фактом, и ничего с этим не сделать. Возможно, Тами стало немного легче, когда она узнала, что Байсал — не мой биологический отец, но я долго приходил в себя еще и от этой новости. И все же я благодарен старшим: они смогли разобраться во всем и простить друг друга. И мы с Тами тоже сможем, я верю в это.
«Дождись меня, моя девочка. Ты обещала». Я повторял это, как заклинание, пока занимался передачей прав и капитала. Я твержу это и теперь, возвращаясь в Россию. У меня есть бизнес-план и заем в банке — мой начальный капитал. Вот только сил жить без Тами уже не осталось.
И все же я предпочел бы раскрутиться и привести жену в дом, купленный на собственные деньги. Но…
Я знал, что встреча с Ахаратом неизбежна. Мне нравился друг отца, он казался мне порядочным и добрым человеком, да и Тами говорила о нем только хорошее, хоть и побаивалась его сурового характера. И все же представлять его своим родным отцом… было неловко. Он не отказывался от меня, его не в чем винить — правду скрыла моя мать, — но и назвать его папой я навряд ли когда-нибудь смогу.
