Наверное, первобытный страх перед потерей своей берлоги гнал меня вперед, не давая остановиться и на мгновение. Я бежала, не замечая промокших ног, ручейков воды, стекающих с моих волос на лицо и шею, забирающихся в вырез платья и бесстыдно исследующих грудь. Мне не было дела до порывов ветра, который безжалостно хлестал по лицу холодными струями дождя. Все, что меня сейчас волновало, это выключила ли я утюг утром и не забыла ли выдернуть чайник из сети. Старая проводка на кухне могла не простить такого пренебрежения пожарной безопасностью. Наверное, именно поэтому я даже не посмотрела по сторонам, выбегая на дорогу, единственную дорогу, которую нужно было перейти на пути от работы к дому.
Шаг, второй, глаза привычно выхватывают знакомый дом и находят окна на третьем этаже. Квартирка, родненькая, я уже рядом!
Вот только добежать я не успела. Резкий звук тормозов заставил меня застыть на месте в слабом свете фар, а дальше помню очень смутно.
Сильный удар, ощущение полета, еще один удар уже об стекло, звуки тяжелого рока из салона автомобиля, дикий испуганный взгляд парнишки лет двадцати, который мертвой хваткой сжимает руль… темнота.
Очнулась уже в больнице, в отделении интенсивной терапии. Каждая клеточка тела безжалостно болела, в голове стоял противный шум, а во рту образовался филиал Сахары. Шевелиться не хотелось, да, как выяснилось, я не очень и могла это делать.
Позже, многим позже, когда окончательно пришла в себя, врачи посчитали возможным озвучить мне все повреждения, которые я получила при столкновении с автомобилем. Чего только в том списке не было: начиная от закрытой черепно-мозговой травмы и заканчивая множественными переломами. Плюсуем сюда пару дней искусственной комы и несколько уже перенесенных операций. Собственно, могло быть и хуже, но и так приятного было мало. Самое страшное, что перелом бедренной кости был со смещением и существовал риск повреждения нерва, при операции врачи сделали все возможное, но пока кость не срастется, сказать что-либо о сохранении нормальной подвижности они не могли. Первое, чем меня порадовали — позвоночник не задет, а остальное можно исправить. Да, долго и болезненно, но это при самых плохих прогнозах. Про цену, благо, вопрос поднимать не стали. И так слишком много информации на мою ушибленную голову.
В общем, ближайшее время мне предстояло провести в больнице, перенести еще парочку неприятных операций по сбору моих костей в кучку, а потом начнется процесс восстановления. Сказать, что чувствует молодая девушка двадцати пяти лет в момент, когда ей сообщают, что она может остаться инвалидом? Ненависть, злость на весь мир, опустошение и всепоглощающий страх. И если остальные эмоции постепенно улеглись, страх оставался со мной. Я боялась не прийти в себя после очередного наркоза, боялась уснуть ночью и не проснуться, боялась, что кости не срастаются правильно и я была в ужасе от перспективы остаться инвалидом.
Одно успокаивало, страховка от моей фирмы полностью покрывала пребывание и лечение в одной из лучших клиник города.
Потянулись дни, наполненные процедурами, разговорами, ожиданием и болью. Последняя не хотела оставлять меня даже под сильнодействующими препаратами. Хотя и к ней я смогла привыкнуть, даже научилась различать разные оттенки этой стервы.
Спустя две с половиной недели после аварии череда операций была уже позади и время превратилось в резину. Единственное, что скрашивало мои будни, это пустой треп с медсестрами и телевизор, который висел напротив моей койки. Свою палату я уже изучила в мельчайших подробностях и считать, сколько плиток кафеля умещается от окна до входной двери, мне наскучило так же, как и рассматривать блики от ламп на потолке. А больше развлечений у меня не было. Стерильно-белые стены, чуть сероватый пол, глянцевый потолок. В комнате стоят две кровати, но соседку мне так и не положили. Еще в моей келье есть две тумбочки с железными поворачивающимися полками сверху, те самые, которые удобно превращаются в столик. А также холодильник, уже упомянутый TV и дверь в санузел. Там даже есть душевая кабинка. Только вот я туда не могу попасть. Не только в душ, вообще куда-либо. Я прикована к постели гипсом и пока мне не грозят даже костыли.
Так проходил день за днем и, несмотря на хорошие прогнозы врачей, мне становилось только хуже. Складывалось впечатление, что моя жизнь утратила краски, сил не было, интереса к чему-либо тоже, желание выздороветь еще теплилось, но уже не согревало меня.
Первыми забили тревогу медсестры, они заметили, что я почти прекратила есть. Потом уже начали наводить панику врачи, а все потому, что в какой-то момент мне стал велик гипсовый каркас. И это спустя каких-то три недели с момента операции.
Тесты, анализы, разговоры, разговоры и снова разговоры ничего не давали. Выходило, что в то время, как мой организм усиленно себя лечил, самая я медленно угасала.
А потом случилось это.
Пришла очередная ночь, в больнице осталась только дежурная смена медперсонала, в палате уже выключили свет. Пора было ложиться спать. Но засыпая, в первый раз я поймала себя на мысли, что вовсе не хочу просыпаться. Не хочу опять проживать очередной день, наполненный болью. Закрыв глаза, отдалась во власть морфея.
И стоило мне погрузиться в сон, как изменилось все. Вся моя жизнь встала с ног на голову.
Странно было осознавать себя во сне. Ну, то есть обычно люди засыпают, им что-то снится, они просыпаются и в девяноста процентах случаев просто помнят смутные образы. Гораздо меньше людей видят яркие, насыщенные сны и чаще всего такие сны не дают полноценного отдыха. Лишь единицы умеют управлять своими снами.
Я никогда не могла похвастаться насыщенной "ночной" жизнью. Но в ту ночь все было не так. Вот я лежу в больнице, недвижимая, на кровати, с мыслями о том, как я устала и у меня заканчиваются силы не то, что на борьбу, даже на веру в лучшее. Под головой подушка с хрустящей жесткой наволочкой, которая раздражает меня до зубного скрежета, на мне тонкая простыня, пахнущая лекарствами, тут ими все пропахло, а в дверь просачивается тусклый свет из коридора.
И вдруг я стою в центре города, в молодежном квартале. В месте, где жизнь начинается только после семи вечера. Загораются яркие неоновые вывески, двери баров распахиваются, приветливо маня зайти, ночные клубы, которых тут целых три, обещают нескучные программы. Среди этих крупных акул ночных развлечений скромно притулились по краям караоке-бары, несколько круглосуточных пиццерий, бильярдные, боулинг. Это только название такое — квартал, на самом деле это широкий проспект.
Целая улица, отвечающая за ночную жизнь города. Центральная артерия, несущая в себе мощный поток развлечений, радости, разочарований, смеха и слез для всех, кто готов платить. А в самом центре ее был выстроен большой элитный комплекс, в котором размещался один из клубов, а вместе с ним и стрип-бар, небольшое казино, гостиница, ресторан…. В общем, все в одном месте. Papillon — место, куда приходят отдохнуть самые обеспеченные люди города, их друзья и партнеры, туристы. На самом деле, это рай для мужчин, богатых, холеных, любящих отдых горячий, но безопасный.
