— Как же я сразу не догадался? Чистенькая, ухоженная. Вот, значит, каких предпочитает Князь. Но кто ж знал, что он тоже иногда прибегает к таким услугам.
Каким таким? Евгении совсем не понравилось, куда клонит бугай. Он, что, принял её за девушку по вызову?
— А знаешь, я ведь могу и не звать стражников. Мы можем договориться по-хорошему, — голос торговца стал слащавым, а взгляд ещё более сальным. — Зачем нам лишние свидетели? Отработаешь украденную твоей подружкой тыкву, и я тебя отпущу.
Глава 31. Побег
Этель с безопасного расстояния наблюдала за развитием событий возле лавки с фруктами и, как только торговец и Евгения скрылись в проулке, быстрым шагом направилась к такси.
Запрыгнула на заднее сиденье и скомандовала:
— Поехали.
Водитель смерил пассажирку понимающим взглядом:
— А твоя подружка, выходит, уже подцепила клиента? Ну, такой смазливенькой и чистенькой несложно…
Этель ничего не ответила. Только махнула рукой в знак того, чтобы шофёр поскорее трогался. Тот поднял перегородку и автомобиль начал плавно набирать скорость.
Мимо окна проплывали бедные грязные кварталы. Серые озабоченные лица что у детей, что у взрослых. Тоска и безысходность. Картинка сильно напоминала родной мир, из которого Этель столько времени мечтала вырваться. Они вместе мечтали: она и Санди. Боль полоснула сердце, стоило вспомнить о любимом. Последние полгода Этель не могла думать о нём без рвущего душу отчаянья. Она боялась даже допустить мысль, что он всё это время не выходил на связь, потому что выбрал здесь, в Парадайз, другую судьбу, проще говоря увлёкся другой девушкой. Хотя Рия, приятельница по пикантным приключениям, постоянно убеждала именно в этой версии. Но нет. Санди не мог предать. Он не такой. Скорее, с ним что-то случилось. Этель здесь как раз по этой причине — чтобы разыскать и спасти. Она всё для этого сделает. Сегодня ей должны заплатить достаточно денег, чтобы нанять самого дорого менталиста.
Когда Князь предложил выполнить грязную работёнку за щедрое вознаграждение, Этель сомневалась недолго. Жизнь научила простому правилу: чтобы выжить, нельзя брезговать ни единой возможностью. Она давно уже перестала бояться испачкать руки. А как по-другому? Можно ли оставаться ангелом, когда вокруг одна грязь. Когда мир несправедлив и жесток. Когда с рождения некоторым — всё, а некоторым — ничего.
Было ли сожаление, что пришлось подставить Евгению? Разве что самую малость. А за что их, баловней судьбы, жалеть? Этель всегда ненавидела богатеньких. Тех, кому не надо бояться, будет ли завтра что поесть. Тех, кому с неба сыплются блага, а они с откровенным презрением смотрят на того, кому повезло меньше. Разве Этель виновата, что её мать умерла, а отец ненавидел настолько, что готов был продать престарелому брюзге, один вид которого вызывал рвотный рефлекс? Разве виновата, что приходилось воровать, чтобы не умереть с голоду?
Этель вспомнила, с каким упрёком посмотрела на неё соратница по приключению, когда догадалась, что держит в руках ворованный хлеб. Да, Евгения такая же, как все они, эти прожигатели жизни. Им легко осуждать. Хлебнули бы столько горя, как Этель, смотрели бы по-другому.
Автомобиль миновал убогие улочки пригорода и въехал в богатый район. Но у Этель перед глазами стояла картина грязной рыночной площади и прилегающего проулка, куда торговец повёл Женю. Наверно, заподозрил в воровстве и хотел заманить в какую-нибудь подсобку, чтобы запереть, а потом сдать стражникам. Теперь посадят на пару недель в Тортур. Зародившуюся было жалость Этель подавила вопросом: кто ж Евгении виноват, что такая наивная? Жизнь её мало била, поэтому и доверилась прохвосту с сальными глазками. Однако аргумент не возымел действие. Тоненькая струйка какого-то непонятного чувства стекала по горлу в грудь и больно жгла изнутри.
Зачем себя обманывать? На самом деле Этель было жаль Евгению. Жаль, что пришлось выполнить заказ Князя. Когда они с Женей отправились к Софии, теплилась надежда, что удастся этого избежать. Хотелось верить, что глухонемая провидица, расскажет, где Санди, и тогда деньги не понадобятся. Во всяком случае, не столько. Однако София не стала помогать, а чтобы накопить на хорошего менталиста, работая горничной, понадобится не один месяц. Но Этель больше не могла ждать. Что если любимый в опасности?
Санди, он, был важнее всех на свете. А что Евгения? Она, как и все баловни судьбы, как-нибудь выкрутится. Да и вряд ли Князь допустит, чтобы её поместили в Тортур. И хотя Этель совсем не понимала, для чего хозяин дома на холме придумал этот странный спектакль с подставой. Но была уверена, что уж явно не для того, чтобы гостью, которую встретил с такими почестями, морили в тюрьме.
Евгения с ужасом наблюдала, как торговец спускается по приставной лестнице в подвал. Он проигнорировал гневную отповедь на своё непристойное предложение и явно вознамерился, невзирая на отказ, взять плату за украденную тыкву своеобразным образом. Перекладины жалобно поскрипывали под его весом. Женя прикидывала, на чьей стороне физическое превосходство, и ответ был неутешительным.
Лавочник ступил на пол и медленными шажочками начал приближаться к Евгении. На лице играла отвратительная ухмылка. Глаза бесстыдно рассматривали всё, что их хозяину хотелось.
— Ммм… а у Князя неплохой вкус.
— Пойдите прочь, — прошипела Женя, пытаясь отступать. Хотя отступать особо было некуда. Подвал был настолько тесен, что двоим еле хватало места.
Торговец подошёл вплотную. Ростом он был чуть выше Евгении. Её взгляд невольно упал на неровный ряд его жёлтых гнилых зубов. Она продолжала пятиться, но спина упёрлась в стеллаж.
Лавочник поднял руку и провёл потным пальцем по щеке, оставляя влажный след.
— Какой отменный товар…
У Жени дрожь пошла по телу от отвращения.
— Будешь хорошей девочкой, не только прощу долг, ещё и заплачу.
— Предпочитаю Тортур, — бросила она в лицо.
— Глупышка, — приторно протянул бугай. — Думаешь, тамошние стражники лучше меня?
Он засопел и притиснулся настолько близко, что его смрадное дыхание вызвало приступ тошноты.
— Отпусти, — запротестовала Евгения, пытаясь выскользнуть, но туша давила всё сильнее и сильнее.
— Не рыпайся, — сладость из голоса лавочника исчезла. Слова прозвучали с угрозой.
Женя лихорадочно соображала, что делать. Физически торговец сильнее, но это до тех пор, пока она безоружна. И если найдёт что-то подходящее для защиты, ещё неизвестно, кто кого. Стиснув зубы Евгения терпела, пока грязная пятерня бугая мяла правое плечо и пробиралась дальше. Левая рука у Жени была относительно свободна и вполне могла исследовать содержимое стеллажа за спиной. И хоть у Евгении не было времени заметить, что стоит на полках, логика подсказывала, что в подвале может храниться вино в какой-нибудь стеклянной посуде. А это уже вполне неплохое средство обороны.
