На видео в кабинет вошла Эмма, а за ней знакомый нам всем охранник с ресепшена. Она закрыла дверь и даже приставила к ней стул, после чего слилась с Ильей в жарком поцелуе. Пока они быстро снимали друг с друга одежду, я вспомнила: а ведь у него есть девушка! Не веря увиденному, я приблизилась к монитору. Как вдруг перед моим носом пролетела рука Лёни и ударила по пробелу.
Что-то мне подсказывает, что Эмма не вернется в кабинет.
— Хватит. Пошли в изолятор.
Лёня грубо поднял Мартина за локоть из-за стола, после чего едва не отлетел в шкаф.
— Я туда не вернусь. Пока я там протирал штаны, тут без меня беспредел творился.
— Еще как вернешься! — возразил Лёня и с твердой решительностью снова взял Мартина под локоть.
— Приятель, ты слишком смелый. Я тебе в прошлый раз мало всыпал?
С ужасом я представила, чем может закончиться подобный диалог — если мы с Эммой не разнесли кабинет, то они вдвоем разгромят его окончательно. Парни уже смотрели друг на друга так, как дикие звери перед дракой. Нужно срочно что-то делать.
Мне совершенно не хотелось близко подходить к Мартину — я до дрожи боялась того огня внутри меня, который разгорается каждый раз, когда мы оказываемся рядом.
Но долгие сомнения убивают драгоценное время.
Я обежала стол и встряла между Мартином и Лёней, повернувшись к одному спиной, а к другому — лицом. Гнев настолько пропитал электричеством пространство между ними, что я ощутила покалывание по коже и жар. Два хищника продолжали сжигать друг друга лютыми взглядами, не замечая меня, бесстрашную мышку.
— Никуда Мартин не пойдет! — заявила я, чем наконец-то привлекла внимание Лёни. — Я сегодня докажу, что он ни в чем не виновен.
— Пока что ты ничего не доказала. Поэтому…
— Я ведь уже объяснила, что не хочу избавляться от Мартина! — в отчаянии выкрикнула я. — Больше нет надобности в твоем плане.
— Он преступник. И хочешь ты или нет, но он должен сидеть в тюрьме.
— Я ведь сказала, что… — Звук застрял в горле. Руки Мартина легли на мои плечи, пробуждая волну дрожи и заставляя мое беспокойное сердце мгновенно встрепенуться. Душа заныла сладкой болью… Я ведь просила меня не трогать. Случайные объятия, прикосновения медленно убивают меня.
— Снежана, погоди. — Приятный голос Мартина, прозвучавший у самого уха, всего секундами позже стал железным: — Лёня, мне одно интересно: за какие заслуги тебя слушается охрана? Ты ведь по бумагам всего лишь сотрудник исполнительного отдела.
Лёня отвел взгляд, чем вверг меня в замешательство. Кстати, вправду удивительно, почему его приказы выполняет начальник охраны и его подчиненные. Но Лёня всегда, сколько себя помню, имел авторитет в лагере. Правда, я никогда не слышала историй о том, как он его заработал.
— Не твое дело! — рыкнул Лёня.
— Нет, нет, парень. Не разыгрывай во мне нездоровый интерес. И используй шанс ответить по-хорошему. Потому что потом я спрашивать буду по-другому.
— Ты уверена, что не хочешь от него избавиться? Эта сволочь жить не может без угроз!
Я выставила руки перед собой, чтобы удержать нервничающего Лёню на месте. Из него так и выпирало желание навалять Мартину.
— Успокойся. И расскажи, что ты скрываешь. — Эти слова нелегко дались мне, ведь раньше я думала, что знаю о Лёне все. Как оказалось, даже ему есть что скрывать. Мне хотелось обидеться на него за тайну, но я ведь сама хороша — столько времени молчала об истории Златы.
Несколько секунд Лёня томил нас ожиданием, после чего выдал:
— Потому что это мой лагерь!
— В смысле?
— Дом, под которым построен лагерь, принадлежит мне. Я его купил семь лет назад. И откуда, ты думаешь, у нас взялись все те дорогие машины? Они все мои. Охрана в курсе. А за последние годы я столько вкладывал денег в развитие лагеря, что его можно тоже считать моим.
С каждым его словом мой рот открывался все шире, несмотря на то что дар речи напрочь пропал. Быть не может…
— Шутишь? — фыркнул Мартин.
— Пойди в свой кабинет и посмотри бумаги в сейфе Камиля. Дом оформлен на мое имя.
За моей спиной раздалось еле слышное ругательство.
— Только ребята, не говорите никому, ладно? Я не хочу, чтобы ко мне все относились как к сыну богатых родителей. Достаточно того, что охрана знает.
В глазах Лёни читался искренний испуг, будто у него действительно жизнь остановится, если лагерь узнает о его деньгах. Поэтому я заверила его, что ни в коем случае никому не расскажу. А Мартин тем более трепаться не будет.
Новость о богатых родителях Лёни навела меня на мысль, которую я решила не озвучивать, чтобы не расстраивать его окончательно. Знала охрана о деньгах — знала, скорее всего, и Эмма. Она с Ильей явно обменивалась не только страстными поцелуями, но и информацией. Хорошо, что ее интрижка раскрылась. А то Лёня мог попасть в очень неприятную ситуацию.
— Так, теперь пошли в изолятор.
— Разве я не ясно сказал, что не вернусь туда?
Еще минуту назад мне показалось, что откровенный разговор немного поубавил пыл. Но сейчас злость разгорелась с новой силой, желание подравнять челюсть друг другу проснулось вновь. Я еле услышала мелодию звонка за их руганью.
— Тише! Иннусик звонит! — В предвкушении радостных новостей я подняла трубку, а парни наконец-то замолчали.
— Снежок! Мы нашли! — подруга оглушила меня возгласом, после чего обратилась к переводчице: — Вы не могли бы в двух словах рассказать девушке, о чем эта глава?
— Да, конечно.
Я мигом поставила смартфон на громкую связь. Мы втроем в полной тишине ждали, пока переводчица заговорит. Сначала она поздоровалась, а потом спокойным голосом, словно преподаватель истории, стала рассказывать:
— Итак, глава о военных тактиках. Чтобы безжалостно расправляться с противником, воинам разделяли дар. После этого он терял баланс, что сказывалось на характере воина: гасилось чувство вины, зато возрастало желание причинить боль и подчинить себе противника. Из-за частых случаев проявления неоправданной жестокости к своим друзьям и близким людям, такой способ изменения сознания воинов был отменен.
Подруга забрала себе трубку и воодушевленно залепетала:
— Это только в двух словах. В главе хватит информации, чтобы оправдать Мартина. До конца дня я пришлю тебе полный перевод.
— Спасибо огромное! Жду!
Счастливая улыбка озарила мое лицо, сердце переполнилось светлыми чувствами, а за спиной, казалось, выросли крылья. Но я не увидела улыбку в ответ — Лёня не разделял моей радости. Его лицо осунулось, губы поджались. Похоже, он рассчитывал на иной исход дела.
— Я отменю заявку в Апексориум. — С этими словами он направился к выходу. Мартин крикнул ему вслед:
