— Видео забыл досмотреть!
— С меня хватило.
Дверь громко хлопнула. Мне невыносимо хотелось развернуться к Мартину и на радостях крепко-крепко его обнять. Но воспоминание о разговоре между нами в изоляторе отразилось острой болью в груди. Я так и осталась стоять, потупив взор. Счастье столь же быстро испарилось, как и появилось.
Мартин внезапно повернул меня лицом к себе и аккуратно приподнял мою голову за подбородок. Довольная улыбка соблазнительно изогнула его губы.
— Из-за тебя все мои планы полетели коту под хвост. А я так долго над ними работал. Удивительно… но я даже рад. Ты заслуживаешь награду. Ни один из моих планов не вернул бы меня в кресло Командира. Ты постаралась на славу. Восхищаюсь тобой.
Внутри меня творился полный кавардак. Его слова, будто живительный эликсир, опьяняли и исцеляли меня. Но страх того, что Мартин может в любой момент произнести слова, которые иголками вопьются в израненное сердце, не позволял расслабиться и поддаться опьянению.
Не дождавшись ответа, Мартин спросил:
— Что ты хочешь взамен?
ГЛАВА 27
Что я хочу взамен? Мартин спросил так, словно действительно готов выполнить любое мое желание. Но я не хочу, чтобы мои желания исполнялись именно таким образом — взамен. Уже не говоря о том, что помогала я не рассчитывая на личную выгоду. Поэтому ответила:
— Я помогала тебе не для того, чтобы получить что-либо взамен. Моя помощь была бескорыстной.
Мартин нахмурился. Черные глаза недоверчиво смотрели на меня.
— Ты уверена? Ничего не хочешь?
— Нет. Достаточно того, что у меня получилось тебе помочь.
Возможно, своим отказом я многое потеряю, а возможно — обрету большее. Страх перед неизвестностью сковал мое тело. Секунды тянулись невыносимо долго. На лице Мартина совершенно не отражались его мысли, что пугало сильнее прежнего. Сердце замирало от его испытующего взгляда.
— Уже вылечилась? — наконец спросил он, вскинув брови.
Дыхание перехватило. Слова, сказанные им в изоляторе, пробудились в воспоминаниях: «Любовь — это болезнь. Если ты меня любишь, то тебе надо скорее лечиться». Тогда я пообещала ему, что обязательно вылечусь.
Но сейчас мне не хочется этого делать. А хочется доказать Мартину противоположное: «Любовь — это счастье». Я обязательно стану счастливой, даже со своей безответной любовью.
Горько улыбнувшись, я покачала головой. Его пальцы наконец отпустили мой подбородок, и я произнесла:
— Нет, и не собираюсь.
Что-то странное и незнакомое мелькнуло в глазах напротив, после чего Мартин отступил от меня и повернулся спиной. В тот же миг я испытала совершенно отличное чувство от того, к которому стремилась. Глядя на широкую спину, я так хотела прижаться к ней. Почувствовать тепло любимого тела — оно так близко и в то же время так далеко.
Чтобы окончательно не увязнуть в грустных мыслях, я решила отвлечься и спросить Мартина:
— А какие у тебя были планы, если не секрет?
Он развернулся ко мне и присел на краешек стола.
— Ночью я связался со своими друзьями и договорился с ними об услуге.
— О какой?
— Они должны были бы перехватить машину, которая повезла б меня в Апексориум.
— Серьезно? Да никто бы не смог умыкнуть тебя из-под конвоя!
Мартин ухмыльнулся.
— У меня особенные друзья.
Хотелось бы мне познакомиться с его особенными друзьями. О них явно нет никакой информации в досье, которое я Эмму просила достать.
— А потом что делал бы?
— Укатил бы к ним. Они живут на берегу другого континента, давно приглашали меня к себе на ПМЖ…
Желая уйти от грусти, я сменила тему — и вернулась туда же, откуда пришла. Не будь моих стараний и помощи — Мартин завтра уехал бы от меня за тысячи километров. Так просто оставил бы меня, без сожалений.
Как теперь вернуть себе беззаботное выражение лица, я не знала.
— А ты испортила все мои планы. Сегодня ночью я уже мечтал, как буду загорать на пляже.
С пылу с жару я уже хотела было дать ему короткий и саркастичный ответ, наподобие: «Вот и вали отсюда. Мои нервы целее будут». Но лицо Мартина светилось по-мальчишески озорной улыбкой, которая мигом разогнала все слова из моей головы.
— Не смотри на меня так. Я не жалуюсь. Говорил же, что рад остаться в лагере. Валяться на пляже без дела мне в конце концов надоело бы.
Я не сдержала улыбку в ответ, после чего Мартин отвел глаза и поднял со стола вырезки из газет. Боюсь представить, что испытывает он, пересматривая доказательства своих трагичных ошибок.
— Достаточно разговоров, пора возвращаться к работе, — сказал он строгим голосом, подняв глаза от кусочков газет. — Вызови уборщицу, пусть все здесь вычистит. Закажи новый шкаф… и стол. А потом, — Мартин протянул мне вырезки, — найди контакты семей пострадавших в этих катастрофах, составь список и принеси мне.
— Интересно, что хотела делать с вырезками Эмма, — пробормотала я, забирая их. — Она как раз шла с ними к сканеру.
— Когда я сел за компьютер, то на экране увидел письмо для прокурора Апексориума. Там была уйма гадких, но литературных, слов в мой адрес, подкрепленных выдуманными и реальными фактами, которые нелегко проверить. Но некоторые факты она решила все-таки приложить к письму. — Мартин указал кивком головы на вырезки. — Если б Эмма успела отправить это письмо, то вряд ли у Лёни получилось бы так легко отменить заявку на мое задержание.
Облегчение расслабляющей волной пронеслось по телу. Видимо, я нутром почувствовала, что надо было преградить путь Эммы к сканеру. Хорошо, что у меня получилось.
Только Мартин поднялся и сообщил, что придет на рабочее место лишь после того, как примет душ и наденет новый костюм, в кабинет без стука ворвался запыхавшийся Лёня:
— Эмма сбежала из лагеря! Илья тоже.
— Ты хоть не говорил ей о книге? — с ужасом спросила я. Лёня вылупился на меня и обиженно ответил:
— По-твоему, я совсем с головой не дружу? Конечно, она ничего о ней не знает.
Я спокойно вздохнула: к счастью, Лёня не делал всех тех глупостей и гадостей, в которых я его подозревала.
Вырвав меня из размышлений, Мартин сказал:
— Снежана, вычеркни обоих из Списка безопасности. Пусть теперь прячутся от Апексориума, если у них не хватило смелости даже подойти ко мне и попроситься о переводе в другой лагерь. Лёня, ты хорошо знаешь ребят из охраны — выбери лучшего и поставь на ресепшен. А после обеда зайди ко мне в кабинет. У меня есть к тебе дело на миллион долларов.
Удивленно воззрившись на Мартина, мы с Лёней без слов — одними вытянутыми лицами — потребовали подробностей.
