— Молчать! — гаркнул Снарк, но увидев округлившиеся глаза высшего демона, на секунду впечатлился своей собственной смелостью и уже тише добавил: — Не при ребенке.
Это кто здесь ребенок? Я? Какой стыд! Мне, собственно, и не нужна их лекция по основам размножения, я это еще в десять лет из книг знала, а вот тема отношений элементалей и демонов волновала. Животрепещущая для меня оказалась тема!
— Кто… ребенок? — в первую секунду искренне не понял Эммерс.
Потом понимающе хмыкнул и очень обидно покосился в мою сторону. Захотелось скривить рожу и показать ему язык, но сдержалась, дабы доказать им всю абсурдность их предположения. Нашли ребенка!
— Пока неубедительно. Я бы сказал, что ваш рассказ, скорее, подтверждает, что демоны оказались весьма полезны элементалям, — перевел тему в нужное русло Сеттар.
— Да-да, оказались полезны… — погрузился в свои мысли Снарк. — Последняя война, в которой погибли все элементали, разгорелась тоже из-за демона.
— Ну, знаете ли, тут я бы поспорил. На элементалей напали не только демоны, там участвовали несколько рас!
— Они не нападали.
— Что? — в глазах Эммерса снова полыхнуло.
— Они не нападали, а пытались защитить, но опоздали. Когда объединенное войско добралось до золотого дворца, все элементали были уже мертвы.
— Да, я читал хроники. Они, если не ошибаюсь, покончили собой.
— Ошибаетесь. Мой предок был среди тех, кто вошел тогда в город. Элементалей отравили. Всех. Хотя, их и было немного. Девочки у этой расы рождались крайне редко.
— Вот как? И почему вы решили, что виноват демон?
— Именно с демоном королева изменила своему жениху. А вскоре и вовсе расторгла помолвку. Спустя несколько месяцев, на остров Вулканов напали. Отправили гонцов за помощью, но выбраться удалось лишь моему предку.
— Раса! Вы забыли назвать расу жениха.
— Расу? Ах, да. Кажется, он был драконом. Большего, я, к сожалению, не знаю, — ответил Гай.
— Кое-что проясняется, и я благодарен вам, — кивнул Сеттар.
— Это ничего не меняет. Дочь я вам не отдам!
Ох, я совсем забыла, что мы обсуждали нашу с Эммерсом помолвку. Конечно, замуж мне бы хотелось выйти по любви, но все осложнялось тем, что мы с демоном не могли далеко отойти друг от друга. Кроме того, с ним я чувствовала себя защищенной. А еще Эммерс мне нравился. К моему прискорбию, очень.
— Знаете, Снарк, у меня есть множество причин для того, чтобы жениться на вашей дочери, но я назову вам две. Первая, я хочу восстановить справедливость, реабилитировать благородную расу демонов и спасти последнего элементаля нашего мира.
— А вторая?
— Я скомпрометировал Валери, и, как порядочный мужчина, обязан пройти с девицей ритуал.
— Что-о-о-о-о? — взревел Гай и, сжав кулаки, подскочил с дивана.
— Ничего не было, отец! Ничего не было! — завопила я, чувствуя, что моя судьба висит на волоске.
— Разумеется, ничего не было. Мы просто спали в одной кровати, и об этом стало известно многим в этой Малхом забытой академии.
— Спали? — прорычал Снарк.
— Спали — это значит спали. Поверьте, бесчувственных девиц я не имею привычки тра…
— Молчать! Как Валери оказалась в вашей постели?
— У нее проснулся дар, и девочке стало дурно. Полагаете, я должен был дать ей умереть?
— Нет! Конечно, нет! — выпалил Гай, но уже менее грозно. — Где, позвольте спросить, находился, этот Малхов хран, которого оставила Ориан?
— Храна в тот момент не было рядом. Так вы и про него знаете? — удивился демон.
— Знаю, теоретически, но никогда его не видел.
— Может, тогда вы в курсе и про вторую стихию у элементаля? — Сеттар тоже поднялся со своего кресла.
— Две стихии? — Гай взглянул на меня. — Девочка всегда наследует стихию матери — огонь, и стихию отца, но владеет ею чуть слабее. В последние века до войны избранниками элементалей становились демоны, поэтому и дети имели лишь одну огненную стихию. И чем владеет Валери?
— Вряд ли слово «владеет» здесь уместно, дорогой тесть. В моей невесте проснулись две стихии: огонь от матери, воздух от отца. Но для того, чтобы ими овладеть, ей придется многому научиться и, как вы понимаете, очень быстро. Есть еще возражения против нашей помолвки?
Мужчины сверлили друг друга взглядом, а я… я раздражалась, но понимала, что промолчать сейчас в моих же интересах. Наконец, Гай усмехнулся и хлопнул Эммерса по плечу.
— А ты совсем неплох… для демона!
Сеттар в долгу не остался:
— Да и ты совсем неплох… для человека!
Наверное, я все же радовалась тому, что Гай поладил с Эммерсом, хотя где-то внутри все же сидело недовольство. Пришлось затолкать его поглубже, и улыбаться отцу, чтобы он отбыл с легким сердцем.
Ужинали в компании ректора и Салмелдира. На этот раз мне даже позволили самой выбрать блюда. А вечером мы вышли проводить Гая Снарка.
— Береги ее, — хрипло произнес он, обнимая меня за плечи.
— Сделаю все, что в моих силах.
— А свадьбу сыграем летом в нашем поместье!
Помолчали. Обнялись. И лишь когда отряд Гая скрылся за поворотом, Эммерс тихо сказал:
— Сыграем, если доживем…
Глава 15
Двоякое ощущение. С одной стороны, я понимала, что сейчас несу угрозу и смерть всем, кто находится рядом, и поэтому радовалась, что отец будет далеко от меня. С другой же… В груди разливалась щемящая тоска. Отчего-то точно знала, что увидимся мы очень нескоро. Я смотрела на дорогу и молила Малха, чтобы уберег отца, помог ему в трудную минуту и указал правильный путь.
Тяжелая рука опустилась на плечо, притягивая меня к горячему телу демона. Только сейчас поняла, как же замерзла. Даже зубы отстукивали один из военных маршей древности.
— Идем. Тебе нужно отдохнуть, — бросил Сеттар и направился в замок.
Утерянного тепла отчаянно не хватало, и я поплелась за его удаляющимся источником. Догнала его только в холле. Ну, как догнала… Врезалась прямо носом в мощную спину, ибо защитник притормозил и решил меня дождаться.
— Ой… — потерла ушибленную о перевязь демона переносицу.
Он резко обернулся и зло уставился на меня.
— Ты невнимательна и беспечна, Лери! Это большой промах для боевого мага! Фатальный, который мог стоить тебе жизни! Ты поняла?
И так Сеттар говорил, вроде не кричал, не ругался, а разволновалась не на шутку. Мгновенно захотелось извиниться за свою оплошность, но я только закивала головой, полностью признавая его правоту. И тем неожиданнее прозвучали его следующие слова, мягкие и наполненные искренней заботой:
