Чудовище уже почти подобралось к Марти, а его когтистые
лапы, одновременно похожие и не похожие на человеческие руки, уже тянутся к
горлу мальчика – и тут он вспоминает о пакете с петардами. Едва соображая, что
делает, Марти чиркает спичкой и подносит ее к главному фитилю. Фитиль
молниеносно выбрасывает длинный сноп красных искр, опаляющих нежный пушок на
руке мальчика. Оборотень, моментально потеряв равновесие, отступает. В его
недоумевающем хрюканье, как и в контурах рук, проглядывает что-то человеческое.
Марти бросает ему в морду пачку петард.
Они с грохотом срабатывают. Зверь издает хриплый крик боли и
ярости, отшатывается, пытаясь ухватить когтями то, что вгоняют ему в лицо пламя
и горящий порох. Марти видит, как четыре патрона с громоподобным ТРРАХ!
срабатывают одновременно и один из горящих зеленых глаз мгновенно гаснет.
Теперь в реве существа слышится только страдание. Оно хватается руками за лицо,
мычит и, когда в доме Кослоу зажигаются лампочки, поворачивается и бежит по
лужайке к лесу, оставляя позади запах паленой шерсти и испуганные крики.
– Что это было? – Голос матери звучит сейчас совсем не
резко.
– Кто там, черт побери? – В тоне отца не заметно нарочитой
бодрости.
– Марти! – В дрожащем голосе Кейти нет обычной
недоброжелательности. – Марти, с тобой все в порядке?
А дедушка Кослоу этой ночью так и не проснулся.
***
Марти сидит, откинувшись на спинку своей инвалидной коляски,
и наблюдает за тем, как догорает большая красная «пирамидка». Сейчас ее мягкий,
розовый свет напоминает о том, что скоро наступит утро. Марти слишком потрясен,
чтобы плакать. Но нельзя сказать, что это потрясение сказалось на нем
отрицательно, хотя родители и собираются отправить его на следующий день к дяде
Джиму и тете Иде в Вермонт до конца школьных каникул (полиция с этим согласна;
она считает, что «Убивающий в полнолуние» может вновь попытаться напасть на
Марти, чтобы заставить его замолчать навеки). В глубине души Марти ликует, и
это чувство сильнее, чем шок. Марти торжествует потому, что увидел ужасный лик
Зверя и остался после этого жив. Кроме того. Марти испытывает радость, но не
собирается делиться ею ни с кем, даже с дядей Элом, который смог бы его понять.
Он рад тому, что фейерверк состоялся – несмотря ни на что.
И хотя родители охают и беспокоятся за его психику (а не
будет ли мальчик потом страдать от каких-либо комплексов? ), сам Марти Кослоу
убежден, что это было самое лучшее Четвертое июля в его жизни.
Август
Конечно, я думаю, что это оборотень, – произносит констебль
Ниари.
Он говорит слишком громко – может быть, случайно, а может
быть, и нет, но беседа в парикмахерской Стэна Пелки сразу замирает. Сейчас
середина августа – самого жаркого из всех, что помнят старожилы Таркерз-Миллз,
– и сегодня наступает вторая ночь полнолуния. Так что город ждет затаив
дыхание.
Констебль Ниари окидывает взглядом аудиторию и, восседая в
парикмахерском кресле, продолжает вещать. Он говорит веско, его речь изобилует
юридическими и психологическими терминами, которые он почерпнул за время учебы
в средней школе (Ниари – крупный мускулистый мужчина – в школе основное
внимание уделял игре в бейсбол: контрольные работы приносили ему главным
образом тройки).
– Есть такие ребята, – говорит Ниари, – в которых сидят как
бы два человека. Что-то вроде раздвоения личности, знаете ли. Я таких назвал бы
долбанными шизиками.
Воцаряется уважительное молчание. После паузы констебль
продолжает:
– Я считаю, что этот парень как раз такой. Не думаю, что он
понимает, что делает, когда в полнолуние выходит и кого-нибудь убивает. Это
может быть кто угодно – кассир в банке, работник заправочной станции где-нибудь
на дороге, даже кто-нибудь из тех, кто сейчас сидит здесь. В том смысле, что
внешне с ним все в порядке, но где-то внутри сидит Зверь – ну да, оборотень.
Вот и получается, что этот парень в один миг обрастает волосами и воет на луну…
Хотя нет, это детские сказки.
– А как быть с мальчишкой Кослоу? – спрашивает Стэн,
продолжая тщательно обрабатывать жировик у основания шеи констебля. Длинные
острые ножницы делают щелк.., щелк.., щелк..
– Это только подтверждает мои слова, – с некоторым
раздражением отвечает Ниари. – Детские сказки!
По правде говоря, он действительно испытывает раздражение
из-за того, что произошло с Марти Кослоу. Этот мальчик – первый, кто видел
гада, который убил в городе шесть человек, включая ближайшего друга Ниари,
Альфи Нопфлера. И что, констеблю позволили допросить мальчика? Нет. Он хотя бы
знает, где сейчас мальчик? Нет. Ниари должен довольствоваться показаниями под
присягой, предоставленными ему полицией штата, да еще пришлось кланяться и
только что не умолять, чтобы и их ему дали. А все потому, что он констебль в
маленьком городке и полиция штата считает его несмышленышем, не способным
завязать шнурки. А показания! Да они годятся только на то, чтобы ими задницу
подтереть. По словам мальчишки Кослоу, этот Зверь двухметрового роста, без
всякой одежды, а все его тело покрыто темными волосами. У него большие зубы и
зеленые глаза, и пахнет от него как от кучи дерьма. Еще мальчишка утверждает,
что у оборотня есть когти, но лапы похожи на человеческие руки. В общем, похоже
на сказку. Да, именно на сказку.
– Может быть, – говорит Кении Франклин, он сидит у стены и
ждет своей очереди, – может быть, он так маскируется. Знаете, типа маски и все
такое.
– Я в это не верю, – твердо говорит Ниари и подтверждает свои
слова кивком головы. Стэн вынужден поспешно убрать ножницы, чтобы не вонзить их
в жировик на шее констебля. – Нет-с! Я в это не верю! Мальчик наслушался в
школе всяких историй про оборотней, так что ему ничего не оставалось, кроме как
сидеть в своем кресле и думать обо всем этом.., прокручивать в своем сознании.
Как видите, все это очень логично с точки зрения психологии. Если бы это ты
тогда вышел из кустов при свете луны, парень принял бы тебя за волка, Кении.
Кении смеется, правда, несколько напряженно.
– Ну нет! – с мрачным видом повторяет Ниари.
– Показаниям мальчика доверять нельзя.
Презрительное отношение констебля к показаниям, взятым у
Марти Кослоу в доме его дяди и тети в Стоу, штат Вермонт, способствовало тому,
что он пропустил в них один важный пункт: «Четыре петарды разом взорвались
прямо у его лица – если это можно назвать лицом – и, возможно, выбили ему глаз.
Его левый глаз».
Однако если бы констебль Ниари даже обдумал эту фразу – чего
он не сделал, – то его реакция скорее всего была бы еще более
пренебрежительной. Дело в том, что жарким августом 1984 года только один человек
в городе носил на глазу повязку. И представить себе, что именно он убийца, было
совершенно невозможно. Ниари более охотно допустил бы, что убийцей является его
собственная мать, чем поверил бы в такое.
