Но все произошло именно так, как я это запомнил, я был в
этом уверен. Джордж Стауб остановил мне свой Мустанг, и этот безголовый ублюдок
потребовал чтобы я сделал выбор. И я сделал свой выбор – с тем как мы
спустились к первому дому у холма, продав жизнь своей матери после затянувшейся
паузы. Это можно было понять, но от этого бремя моей вины не становилось легче.
Никто не узнает об этом; может даже и к лучшему. Ее смерть будет выглядеть
естественно – черт, будет естественной – и я больше не хотел это обсуждать.
Я вышел с кладбища через проем, и когда мои ноги натолкнулись
на рюкзак, я поднял его и одел на плечи. Огни, появившиеся из-за холма вернули
меня к реальности. Я выставил руку, будучи уверенным, что это старик на своем
Додже вернулся за мной, прекрасная концовка ночного кошмара.
Только это был не он. Это был фермер с сигаретой в зубах,
едущий в своем Форде, кузов которого был заполнен корзинами для яблок, просто
обычный симпатяга: не старый и не мертвый.
«Куда держишь путь, сынок?» спросил он, и выслушав мой ответ
сказал, «Нам по дороге.» Где-то через сорок минут, в двадцать минут десятого,
он притормозил около центральной больницы штата Мэн. «Удачи тебе сынок. С твоей
матерью будет полный порядок.»
«Спасибо,» сказал я отрыв дверь.
«Я смотрю ты сильно нервничаешь по этому поводу, но думаю с
ней будет все ОК. Тебе нужно продезинфицировать это.» Он показал на мои руки.
Я взглянул на них и увидел глубокие следы. Я вспомнил как я
сцепил их вместе, как ногти вгрызались в кожу, не в состоянии это прекратить. И
я вспомнил заполненный лунным светом, будто радиоактивной водой, взгляд Стауба.
Ты ездил верхом на пуле? Он спросил меня. Я ездил на этой хреновине четыре
раза.
«Сынок?» окликнул меня водитель пикапа. «Ты в порядке?»
«А, что?»
«Ты весь дрожишь.»
«Да я в порядке,» сказал я. «Еще раз спасибо.» Захлопнув
дверь пикапа я пошел по направлению к центральному входу, огибая ряд
металлических колясок в которых отражался лунный свет.
Я подошел к информационной стойке, думая о том, что я должен
выглядеть удивленным, когда они скажут, что моя мать умерла, это необходимо,
иначе они не поймут… или быть может они просто подумают что я в шоке… или, что
мы были в соре… или…
Я был так глубоко озадачен этой мыслью, что сперва даже не
услышал слов женщины стоявшей за стойкой. Мне пришлось попросить ее повторить
еще раз. «Я сказала, что она лежит в 487-ой палате, но вы не можете пойти к ней
сейчас. Часы посещений заканчиваются в девять.»
«Но…» я даже опешил от неожиданности. Стоял там и теребил
краешек стойки. Коридор освещали лампы дневного света, и только сейчас взглянув
на руки, я смог заметить восемь маленьких, слегка припухших царапин, чуть выше
костяшек. Водитель пикапа был прав, мне нужно было что-то с этим сделать.
«Женщина молча стояла за стойкой, терпеливо ожидая моего
ответа. Судя по маленькой табличке стоявшей напротив нее, ее звали Ивон Эдерли.
«Но с ней все в порядке?»
Она взглянула на экран компьютера. «Все что я знаю, это что
ее состояние стабилизировалось. И она находится на четвертом общем этаже. Если
бы ей стало хуже, она была бы в реанимации. А это на третьем. И я уверена, что
когда вы придете завтра, то сможете в этом убедиться сами. Посещения начинаются
-"
«Она моя мама,» сказал я. «Я проехал автостопом всю дорогу
от университета штата Мэн до больницы только ради нее. Может быть я могу
заглянуть к ней, ну хоть на несколько минут.»
«Мы иногда делаем исключения для близких родственников,»
сказала она, и улыбнулась. «Одну секундочку. Я проверю что можно сделать.» Взяв
трубку она нажала несколько кнопок, без сомнения звоня в сестринскую на
четвертом этаже, и я почти представлял себе весь последующий разговор, как если
бы я обладал неким даром предвидения. Ивон, женщина стоящая за стойкой, спросит
медсестру, если сын Джины Паркер, которая лежит в 487-ой палате, мог бы зайти к
ней на несколько минут, чтобы поцеловать ее перед сном – и сестра ответит, О
боже, миссис Паркер умерла всего около пятнадцати минут назад, мы только что
спустили ее тело в морг, и у нас еще не было времени, чтобы изменить данные в
компьютере, все это так ужасно.
Женщина за стойкой, сказала «Мюриел? Это Ивон. Тут внизу
пришел молодой человек, его имя -" Она замолчала, нетерпеливо посмотрев на
меня, широко раскрытыми глазами, и я сказал ей свое имя.» – Алан Паркер. Его
мама, Джина Паркер, находится в 487-ой? Не мог бы он зайти к ней всего на…» Она
замолчала. Голос на другом конце провода, принадлежавший медсестре с четвертого
этажа, наверняка сообщал ей сейчас о том, что Джина Паркер только что умерла.
«Хорошо,» сказала Ивон. «Да, я понимаю.» Она опять
замолчала, устремив свой взгляд куда-то в даль, затем прижала трубку к своем
плечу, и сказала «Сейчас сестра Корриган, спустится к вашей матери, чтобы
взглянуть не спит ли она. Это займет всего несколько минут.»
«Это никогда не кончится,» сказал я.
«Прощу прощения?» сказала она.
«Нет, ничего,» сказал я. «Просто это была очень длинная ночь
и -"
" – и вы беспокоились о вашей матери. Конечно. Я думаю
что вы действительно замечательный сын, если смогли все бросить и примчаться
сюда к ней.»
Мне показалось, что прошло несколько часов как я стоял там,
под светом неоновых ламп, ожидая пока медсестра снова подойдет к телефону. Ивон
возилась с какими-то бумагами, лежавшими у нее на столе. Аккуратно проставляя
галочки на одном из них напротив чьих-то имен, и я вдруг подумал, что если бы
действительно существовал ангел смерти, то он был бы похож на эту женщину,
ответственную работницу, стоявшую за стойкой с компьютером и большим
количеством бумажной работы. Ивон держала трубку, зажатую между своим плечом и
ухом. По громкоговорителю Доктора Фаркуаера срочно просили зайти в радиологию.
Быть может в этот самый момент медсестра нашла мою мать мертвой, лежащею в
своей кровати с широко открытыми глазами, и выражением умиротворения и
спокойствия на ее лице.
Вновь ожившая трубка заставила Ивон невольно вздрогнуть.
Выслушав, она сказала: «Да, хорошо, я все поняла. Да конечно я все сделаю.
Спасибо, Мюриел.» Повесив трубку, она медленно посмотрела на меня. «Мюриел
говорит, что вы можете подняться к маме, но только на пять минут, не дольше.
Ваша мать приняла лекарства, и уже засыпает.»
Я стоял там, не веря своим ушам, смотря на нее в упор.
Улыбка постепенно сошла с ее лица. «Вы в порядке, мистер Паркер?»
«Да,» сказал я. «Просто я думал что -"
«Ее улыбка вернулась, но на этот раз она была полна
симпатии. „Многие люди думают так же,“ сказала она. „И это естественно. Вам
позвонили и ничего не объяснив сказали, что ваша мать в больнице, вы сорвались
и сломя голову примчались сюда… конечно вы предполагали худшее. Но Мюриел не
разрешила бы вам подняться к вашей матери, если бы было что-то не так. Можете
поверить мне на слово.“
