– Видите?
– Да, – сказал Хоган. Он поставил Зубы обратно на прилавок.
Там они неподвижно стояли на оранжевых ножках.
Скутер просунул толстый ноготь между сжатыми левыми
коренными зубами. Челюсти разошлись. Одна оранжевая ножка приподнялась и
задумчиво сделала полшага вперед. Затем Зубы остановились и завалились набок.
Кусачие Зубы уперлись в заводной ключик, изображая кривую, бестелесную ухмылку.
Через полминуты громадные челюсти медленно защелкнулись. И все.
Хоган, который никогда в жизни не испытывал предчувствий,
вдруг ощутил абсолютно четкое видение – жуткое и неприятное одновременно.
Пройдет год, этот человек уже восемь месяцев будет в могиле, и если кто-то
выкопает его гроб и снимет крышу, то увидит точно такие же зубы, сверкающие на
его высохшем мертвом лице, словно эмалированная дверца.
Он заглянул Скутеру в глаза, сверкающие, словно изумруды в
тусклой оправе, и вдруг понял, что дело не в том, хочется ли ему убраться
отсюда; убираться надо.
– Ладно, – сказал он (искренне надеясь, что Скутер не
протянет руку для пожатия), – мне пора. Всего хорошего, сэр.
Скутер действительно протянул руку, но не для пожатия. Он
обернул Кусачие Зубы резиновой лентой (Хоган не понял, зачем – они ведь не
работали), поставил их на картонные ножки и подтолкнул через замызганный
прилавок.
– Спасибо, – сказал он. – И возьми эти Зубы. Бесплатно.
– О-о… спасибо, но я не могу…
– Можешь, – отрезал Скутер. – Возьми, дашь своему пацану. Он
их с удовольствием поставит себе на полку, хоть они и не работают. Я-то знаю
мальчишек. Троих вырастил.
– Откуда вы знаете, что у меня сын? – вырвалось у Хогана.
Скутер оскабился. Эта ухмылка была исполнена ужаса и
патетики одновременно.
– У тебя на лице написано, – сказал он. – Давай, бери.
Ветер усилился настолько, что стены дома застонали. Песок бился
в окна, словно снежная крупа. Хоган взял Зубы за тонкие ножки, снова удивившись
их тяжести.
– Вот, – Скутер протянул бумажный мешок, такой же помятый и
сморщенный, как его лицо. – Положи их туда. Если положишь Зубы в карман, они
там поломаются.
Он положил мешок на прилавок, как бы понимая, как не хочется
Хогану прикасаться к собеседнику.
– Спасибо, – сказал Хоган. Он сунул Кусачие Зубы в мешок и
скатал его. – И от Джека спасибо – это мой сын.
Скутер улыбнулся, обнажив ряд зубов, таких же железных (но
отнюдь не таких больших), как те, что в мешке.
– Рад был помочь, мистер. Будьте осторожны, пока не кончится
ветер. Когда спуститесь с гор, будет спокойнее ехать.
– Я знаю. – Хоган прочистил горло. – Еще раз спасибо.
Надеюсь, вы скоро… гм… выздоровеете.
– Было бы неплохо, – спокойно произнес Скутер, – но вряд ли
карты так выпадут, как по-вашему?
– Г-м. Ладно. – Хоган с отчаянием понял, что не знает, как
расстаться. – Берегите себя.
Скутер кивнул:
– Вы тоже.
Хоган отступил к двери, распахнул ее и еле удержался на
ногах – таким сильным был ветер, чуть не расплющивший его о стенку. Мелкий
песок засыпал ему лицо, и он зажмурил глаза.
Закрыв за собой дверь, Хоган натянул ворот спортивной куртки
на нос, спустился со ступенек и направился к своему «доджу»-фургону, который
стоял возле заправки. Ветер трепал ему волосы, а песок стегал по щекам. Он
собирался открыть дверь, когда кто-то тронул его за руку.
– Мистер! Эй, мистер!
Он обернулся. Это был белобрысый парнишка с бледным крысиным
личиком. Одетый в майку и выцветшие джинсы, он ежился на ветру. Поодаль миссис
Скутер тащила на цепи облезлого зверя к задней двери магазина.
Волк-миннесотский койот походил на изголодавшегося щенка немецкой овчарки,
притом из малорослого помета.
– В чем дело? – спросил Хоган, прекрасно зная, в чем.
– Вы меня не подвезете? – мальчишке на ветру приходилось
кричать.
Хоган вообще-то никого не подвозил – после одного случая
пять лет назад. Он подобрал девушку на окраине Тонопы. Стоявшая у обочины
девушка походила на несчастное дитя с печальными глазами на плакатах Детского
фонда, у которого мама и единственный друг погибли в одном и том же пожаре с
неделю назад. Однако, когда она очутилась в машине, Хоган заметил позеленевшую
кожу и сумасшедшие глаза наркоманки со стажем. Впрочем, было уже поздно. Она
направила ему в лицо пистолет и потребовала бумажник. Пистолет был старый и
ржавый, рукоятка его была обмотана изодранной изолентой. Хоган сомневался,
заряжен ли он вообще и сможет ли выстрелить, но… у него были жена и ребенок в
Лос-Анджелесе, да если бы он и был холост, стоило ли рисковать жизнью ради сто
сорока долларов? Он так не думал даже тогда, когда только начал осваиваться на
новой работе и сто сорок долларов значили для него гораздо больше, чем теперь.
Он отдал девице бумажник. К тому времени рядом с его фургоном (тогда это был
«форд-эконолайн», нее шедший ни в какое сравнение с нынешним «доджем» XRT),
остановился грязный синий «Шевроле» с ее приятелем за рулем. Хоган попросил
девицу оставить ему права и фотографию Литы и Джека. «Отсоси, дорогой», –
сказала он и изо всей силы ударила его по лицу его же собственным бумажником, а
потом выскочила и перебежала в синюю машину.
С голосующими лучше не связываться.
Но буря становилась все сильнее, а у мальчишки даже куртки
не было. Что ему сказать? Отсоси, дорогой, заползи под камень со всеми прочими
ящерками, пока ветер стихнет?
– Ладно, – произнес Хоган.
– Спасибо, отец! Большое спасибо!
Подросток подбежал к пассажирской двери, дернул ее, увидел,
что она заперта, и остановился в ожидании, пока его впустят, втянув голову в
плечи. Ветер парусом надувал майку у него на спине, обнажая худую прыщавую
кожу.
Направляясь к водительской двери, Хоган оглянулся на
«Придорожный бакалейный и зоологический магазин Скутера». Хозяин стоял у окна,
наблюдая за ним. Он поднял руку в торжественном приветствии – ладонью наружу.
Хоган помахал в ответ, вставил ключ в замок и повернул. Открыв водительскую
дверь, отпустил фиксатор и жестом пригласил парнишку.
Тот сел и с трудом, двумя руками, закрыл дверь. Завывающий
ветер слегка покачивал фургон.
– Ого! – прохрипел мальчишка и пятерней пригладил волосы
(шнурок он потерял, и теперь волосы беспорядочно болтались по плечам). – Ну и
буря! Что надо!
– Да, – сказал Хоган. Между двумя передними сиденьями был
подлокотник – в инструкциях он называется капитанским мостиком, – и Хоган сунул
бумажным мешок в одно из его отделений. Потом повернул ключ зажигания. Двигатель
сразу же заработал с добродушным урчанием.
