– И правильно, – заметил Улф. – Иначе зачем строить громадную крепость, где, куда ни сунься, сплошь входы и выходы? Как же тогда, спрашивается, защищаться от непрошеных гостей? Но как же удавалось проникать сюда самим обитателям крепости? Найл опять взобрался на стену, оглядел оттуда ступени и только тогда заприметил нечто такое, чего нельзя было различить, если присматриваться сбоку. Лестница начиналась метрах в пяти-шести над подножием утеса. Но как тогда добирались до цитадели люди, идущие со стороны равнины? Подойдя к другой стороне стены, Найл глянул вниз. Там на почти белом фоне чуть заметно выделялось округлое пятно метров трех в поперечнике.
– Что это? – крикнул Найл отцу.
– Ты о чем?
– Там на земле круг, вот ты сейчас прямо на нем стоишь!
– Где?
– Ну вот прямо подо мной! Найл поспешно спустился с лестницы Оказывается, со двора различить круг было невозможно, но, поскольку отец стоял непосредственно на нем, юноша, подойдя к этому месту вплотную, встал на четвереньки и принялся кропотливо изучать каждый сантиметр пыльного грунта. Там, где пыль казалась мягче, он пытался скоблить кремневым ножом. Наконец между камнями обнаружилась трещина. Тогда к Найлу присоединились отец и Ингельд. В результате через пять минут обозначился круг, а затем металлическое кольцо (Найл прежде никогда не видел металла, поэтому принял его за какую-то редкую породу камня). Кольцо большое, тяжелое, впору ухватиться всем троим.
Упершись ногами, они потянули кольцо на себя – бесполезно. Попытались еще раз – большая каменная крышка, похоже, чуть подалась. Минут пять они, выбиваясь из сил, тянули не переставая, однако крышку удалось приподнять лишь на пару сантиметров, не больше.
В конце концов решили заглянуть в зал, вход в который виднелся на противоположном конце двора. Это помещение уступало в размерах тому, где им довелось спать, и заполнено было непонятными деревянными предметами. Никто из путников не знал, что такое стол и стул, поэтому и не разобрались, что находятся в трапезной военачальников.
Почти вся мебель была источена червями, и когда Найл попробовал поднять стул, тот развалился прямо у него в руках. Остатки ковра выбелило солнце, но по краям, куда оно почти не проникало, все еще виднелись цветастые узоры – поблекшие, но удивительно красивые. А в углу, выдаваясь над грудой безмолвного праха, стоял длинный деревянный шест, достаточно толстый. Приподняв один его конец, Улф попробовал древесину на прочность – ничего, вполне сгодится. Найл подхватил с другого конца, шест вынесли во двор и продели его в металлическое кольцо. Найл и Ингельд взялись за один конец, Улф – за другой. Упершись коленями, потянули изо всех сил. Каменная крышка приподнялась сантиметров на десять. Вес оказался непомерно велик, удержать ее не удалось. Найл сходил в комнату еще раз и вернулся еще с одним продолговатым куском дерева. Когда крышку приподняли снова, юноша впихнул ногой деревяшку в образовавшуюся щель. Затем, используя шест как рычаг, снова подняли каменную крышку и в конце концов отвалили. Лица обдало стру" й воздуха. Внизу виднелись ступени уходящей вниз, в темноту, лестницы.
Спустя десять минут путники стали спускаться – потихоньку, осторожно. На протяжении метров двадцати стояла такая непроницаемая темнота, что приходилось пробираться буквально на ощупь, обшаривая ногой каждую ступеньку. Вскоре, однако, стало чуть светлее, а прорезавшийся за поворотом солнечный луч буквально ослепил. Путники оказались на площадке под узенькой аркой. Сверху казалось, что ступени идут вниз едва ли не вертикально, и от этого даже слегка кружилась голова. Ингельд, согнувшись, медленно села, прижавшись спиной к стене туннеля:
– Ой, простите. Я дальше не пойду. Высотища-то какая! Улф изумленно взглянул на нее:
– Но ты же как-то забралась наверх!
– Так то вверх! К тому же было почти темно. Улф язвительно усмехнулся:
– Будем дожидаться темноты? Ингельд уже чуть не плакала:
– Извини, но никак не могу.
– Ты что, ночь собираешься провести здесь? – спросил Улф, пожав плечами.
– А может, где-то есть спуск поудобнее?
– Меня и этот вполне устраивает.
Лицо Ингельд окаменело, и, упрямо поджав губы, она заявила:
– Я здесь спускаться не буду.
Улф побледнел от ярости. Сколько раз Торг выводил его из себя тем, что постоянно потакал капризам своей бабы, которая вертела им как хотела. Он посмотрел на Ингельд с угрюмой решимостью:
– Поступай как знаешь. А мы пойдем дальше и ночевать будем на равнине. Ингельд оторопела: еще никто так не обращался с ней.
– А что прикажешь делать мне?
– Можешь возвращаться и ночевать в крепости.
– К паукам?!
– Так чего ты больше боишься, пауков или темноты? – Улф повернулся лицом к ступеням. – Пойдем, Найл. Паренек неохотно повиновался (отец был, безусловно, прав, но все-таки и Ингельд жаль) и пошел за Улфом след в след. На деле спуск оказался не таким опасным, как представлялось вначале: помимо ступеней в скале были проделаны и углубления для рук. Еще тридцать метров вниз по склону, где ступени, делая поворот, исчезали за выпирающим горбом камнем – и спуск внезапно стал пологим. Теперь Ингельд видеть их уже не могла. Улф приказал Найлу сесть. Они посидели минут пятнадцать, сжевали по опунции и по маисовому хлебцу, затем Улф освободился от поклажи и снова полез вверх. Через несколько минут он вернулся, ведя за собой Ингельд. Глаза у женщины припухли от слез, губы были недовольно надуты, но непрошибаемое упрямство не покинуло ее. Ступеней было тысячи три, не меньше. Путь вниз шел как бы по спирали, то теряясь в расселинах, то вновь выходя на склон утеса. Пошли долиной, где кверху вздымались прямоугольные скалы-обелиски, обтесанные человеческой рукой. На них виднелись барельефы, изображавшие диковинных животных. Некоторые из них слегка походили на обитающих в пустыне грызунов, но только значительно мельче. Путники, остановившись, с трепетом разглядывали изваяния. Найл указал на одно существо, выглядевшее особенно грозно, которое окружали, судя по всему, охотники:
– Что это?
– Понятия не имею.
– Наверное, тигр? – неуверенно предположила Ингельд.
– Неужели такие существа и вправду водились на Земле?
– А то как же!
– Пауки истребили всех крупных животных, – сказал Улф.
– Тогда почему они оставили человека?
– Потому что человек беззащитен. Нет у него ни когтей, ни бивней, ни острых клыков.
– Зато есть оружие!
– Оружие можно отнять, – мрачно заметил Улф. – У тигра не отнимешь когтей, пока не убьешь его. Двинулись дальше. Последние десятки метров идти оказалось довольно трудно: порода здесь вся была выщерблена ветром, а у основания ее и вовсе не было, так что пришлось вначале побросать вниз поклажу, а затем, не дойдя последних пяти метров, прыгать на рыхлый песок. Вскинув головы, путники обнаружили, что лестница – та самая – исчезла из виду. Видно, строители все предусмотрели, чтобы враги не проникли внутрь.
