Не зная, в какую сторону идти, я сразу же повернула налево. Хватило одного взгляда в приоткрытую дверь, чтобы я поняла, что очутилась в мужском отделении.
Развернувшись, я поспешила обратно. Только бы долго не искать!
Тормознув около стойки медсестры, я увидела висящий на стене список.
Присмотревшись, поняла, что нашла то, что нужно. Фамилии и номера.
Соломко в четвертой палате. Господи, да!
Раздался какой-то шорох, и я инстинктивно метнулась под стол. Кто-то быстро прошел мимо стойки.
Некоторое время я сидела, не двигаясь и молясь о том, чтобы к стойке никто не подошел. Но никто не вернулся. Тогда я опустилась на четвереньки и осторожно выглянула из прикрытия.
Тишина. Такая внезапная, гулкая. Никого, ничего. То ли все спать легли, то ли сгинули, как в фильме ужасов.
Выбравшись из-под стола, я сделала на полусогнутых один шаг вперед, потом другой. Не спешила далеко удаляться от «окопа». А решила, что если буду медлить, то потеряю последний шанс найти Вику. И я пошла дальше, всматриваясь в цифры, написанные на дверях.
Палата номер семь, палата номер пять…
Четвертая палата. И я без стука зашла внутрь.
Тут было две кровати, но занятой оказалась одна. На ней спиной ко мне лежал худой человек. Он даже не обернулся на звук открываемой двери.
Но я все еще была не уверена. Обошла кровать, всмотрелась в лицо.
Конечно, это была она. Лежала с закрытыми глазами, но не спала.
– Вика, – позвала я. – Открой глаза, пожалуйста.
– Не хочу, – едва слышно ответила девушка. – Ничего не хочу.
Она была в сознании, и она соображала. Это было огромной удачей.
– Посмотри на меня, – попросила я.
Никакой реакции.
Я присела на корточки.
– Мы с тобой уже виделись, помнишь? Я Таня, частный детектив. Нам нужно поговорить. Ответь мне, девочка. Я очень хочу тебе помочь.
* * *
За дверью было тихо. В коридоре никто не разговаривал, не кричал и не плакал. Впрочем, жизнь обитателей этого отделения могла быть и не той, которая мне представлялась. С чего я решила, что столкнусь с бродящими по коридорам людьми, потерявшими рассудок?
Вика была очень слабой. Медленно открыла глаза, но никакого удивления при виде меня не проявила. Смотрела так, словно мы видимся каждый день, и она бесконечно от меня устала.
– Вот и вы, – прошептала она.
– Вот и я.
– И что же вам теперь нужно?
Она имела полное право выдвинуть претензии. И хоть я не имела никакого отношения к смерти ее мамы, а вопрос, с которым ко мне обратилась Вика, тоже никак не касался случившейся трагедии, суть была сведена к одному – я не сделала ничего такого, за что меня нужно было благодарить или относиться ко мне по-дружески. Не поверив Вике и оттолкнув ее, я будто бы запустила какой-то страшный процесс, который привел девушку в эту палату, где она уже не жила – существовала.
Мне нужно было дать задний ход. Действовать нужно было быстро, но напор мог все испортить. Дать понять, что я всецело на ее стороне. Что верю ей. Теперь – верю. Что чувствую себя виноватой перед ней и отчасти считаю себя человеком, который имеет какое-то сакральное отношение к трагедии, случившейся несколько дней назад. Необходимо было доказать девушке готовность помочь ей не словами, а делом. Именно поэтому я пробралась к ней, и если меня обнаружат, то все, что я сделала до этого момента, полетит к чертям собачьим.
– Ты меня узнаешь? – на всякий случай еще раз поинтересовалась я.
– Конечно.
– Хорошо. Хорошо, Вика. Это очень хоро…
В этот момент за дверью раздался грохот. Вот прямо очень близко, практически у порога.
Повинуясь инстинкту самосохранения, я легла на бок и быстро забралась под кровать, на которой лежала моя подопечная.
Но что такое больничная койка в плане убежища? Ничто. Укрепленный каркас, под которым меня увидит любой, кто зайдет в палату.
Вике, кажется, пришли в голову те же мысли. Не знаю уж, на каких таких подавляющих волю препаратах она сидела, но сообразительность они не притупляли.
Одно движение ее руки – и с кровати тут был сброшен край больничной простыни, который полностью меня скрыл от посторонних глаз.
Со стороны все выглядело так, будто бы Вика просто неряшливо заправила постель.
Все произошло очень вовремя.
Дверь открылась, послышались шаги нескольких человек.
– Привет, Викуль, – услышала я добродушный мужской голос. – Как ты?
– Спать хочется, – пожаловалась Вика.
– И мне, – весело поддержал ее мужчина. – А я тебе соседку привел.
Я задвинулась в самый дальний угол. Неизвестный мне мужчина и женщина, которую он привел на поселение в палату, шуршали пакетами и шаркали ногами по полу.
– Мы с ней сейчас тут распакуемся, а потом пойдем в душ, – продолжал мужчина. – Там ей помогут помыться, нарядят в чистую одежду и будут внимательно слушать все, о чем она будет рассказывать. Правда, милая?
Милая молчала.
– Что с ней? – спросила Вика.
– С ней все в порядке, – ответил мужчина скорее для того, чтобы успокоить ту, которую я не могла видеть. – Просто связалась не с теми людьми, а они научили ее плохим вещам.
– Она так и будет со мной в палате? – подозрительным тоном спросила Вика.
– Не, – ответил мужчина, – просто у тебя тут свободное место. День или два с тобой поживет, а потом отправят в другую клинику. Я слышал, у нее вроде бы родители обеспеченные. Вряд ли оставят тут. Скорее всего, будет дома лечиться. Ну, чтобы шум не поднялся. Кризис пройдет, а после уже не наше дело.
– Ты сегодня в ночь работаешь? – продолжала допытываться Вика.
– Ну да, – ответил мужчина. – Вместе с Ниной в ночную. Ну вот. Пойдем, милая.
– Как ее зовут?
– Мне не сказали. Она не опасна, Вик. Будет все время спать.
– Ладно.
Парочка прошла мимо. Открылась и закрылась дверь. В палате стало тихо.
– Вылезайте, – скомандовала Вика.
Я с осторожностью выбралась из-под кровати, но в полный рост подниматься не стала, снова сев на корточки. На соседней кровати, которая до этого была аккуратно заправлена, теперь царил бардак.
– Этот мужик здесь работает? – спросила я. – Врач?
– Санитар, но учится в меде. Окончит – придет сюда уже врачом, – объяснила Виктория. – Его зовут Сережа… он очень хороший. Он тут давно работает. Помню, когда я попала сюда во второй раз, он встретил уже как старую знакомую.
