– Ее любовь к Травиате. Она оказалась…
– Девицей по вызову, из тех, кому неплохо платят. Слабое утешение для меня, как ты понимаешь. Я прекратил поиски, вырвав ее из груди с приличным куском мяса. Но вскоре она сама объявилась. В слезах и с душещипательной историей. Ее сутенер требовал, чтобы она работала, а не ублажала меня совершенно бесплатно. Я сомневался в ее рассказе, но желание вновь оказаться с ней в одной постели сомнения пересилило. Она сказала, если я заплачу определенную сумму, ее оставят в покое. Я, конечно, заплатил. Ее хватило на две недели, потом она опять исчезла. Через месяц вернулась. Это продолжалось примерно год, пока мне окончательно не осточертело. Я дал ей денег и посоветовал забыть о моем существовании. В ответ она устроила шоу. С битьем посуды и угрозами немедленно выброситься из окна. К тому моменту мне было все равно, выбросится она или нет. И я ушел, хлопнув дверью. Забыв, что по сюжету ей надо тихо скончаться, она очень деятельно пыталась меня вернуть. Среди ночи орала под окнами, что выцарапает глаза той стерве, с которой я теперь сплю, донимала бесконечными звонками и подкарауливала меня в самых неожиданных местах. Былая страсть сменилась лютой неприязнью, и я пообещал свернуть ей шею, если она снова возникнет на горизонте. После этого она еще обращалась ко мне за деньгами, но смиренно и без глупостей. Последний раз это было в июле прошлого года, примерно в это время она и вернулась в Россию.
– Можно еще вопрос? – помолчав немного, сказала я.
– Валяй.
– Почему ты сам вернулся? Я имею в виду наш город…
– Потому что у меня нашлись здесь приятели, люди со связями. Вести дела, заручившись их поддержкой, не в пример легче. Я понимаю, почему ты задала этот вопрос. Но, во-первых, я не знал, куда она отправится, а во-вторых, понятия не имел, что ее с этим городом что-то связывает. Вероятность нашей встречи была ничтожна. Оттого я так и разозлился, увидев тебя в ресторане.
Возразить мне было нечего.
– Ваше сходство – прихоть природы, я бы на твоем месте отнесся к этому именно так, – вновь заговорил Алекс. – Надеюсь, ее убийцу найдут. В любом случае тебя с Виолой ничего не связывает.
– В действительности понимать это надо так: не лезь не в свое дело, – усмехнулась я.
– Если тебе так больше нравится, – пожал он плечами.
– Она не случайно выбрала этот поселок…
– Ну да. И мы не случайно оказались тут. Кто-то на небесах подсуетился…
– Прекрати. У нее была причина поселиться здесь. И это привело ее к гибели.
– Ясно. Ты хочешь выступить в роли сыщика. Извини, но это глупость.
– Кое-чего я добилась.
– Ты имеешь в виду вот эту газетенку? У каждого есть свои маленькие тайны. Люди не любят, когда в них копаются. Я бы счел выходку с булыжником глупой шуткой, проделкой здешних мальчишек, но…
– Но?
– Мне не нравятся подобные шутки. Будь добра, объясни, кому ты успела досадить своими вопросами.
Ничего объяснять я не собиралась. Подозревать его в неискренности причин не было, и все же я вовсе не считала, будто теперь у меня есть повод доверять ему. Тем удивительнее было, что на его вопрос я все-таки ответила:
– Две старушки-соседки поили меня чаем. Я узнала, что Виола подружилась с женщиной по имени Татьяна, а еще у нее был любовник или друг, который появлялся здесь под покровом ночи.
– Они его видели?
– Нет. Только машину. Серебристого цвета… – Тут я вспомнила про серебристую «Хонду» и задумалась.
– Озарение? – понаблюдав за мной, спросил Алекс.
– Возможно, я натолкнулась на нее сегодня. Хотя… серебристых машин много, а они даже марки не знают.
– И кто на ней пожаловал?
– Очень может быть, мужчина по фамилии Лебедев, замначальника районного отделения полиции в Павловске. Кстати, при нашей встрече он вел себя странно.
– Что значит «странно»?
Пришлось рассказать.
– Я видела, как он говорил с Татьяной. По словам соседок, из ее дома через несколько дней после гибели Виолы доносился стук, бабульки решили, идет ремонт, но никаких рабочих не видели.
– И все это ты узнала за два дня? – удивился Алекс, я предпочла не замечать иронии.
– У Татьяны есть племянник, но последние полтора десятка лет его тоже никто не видел.
– Сомнительно, что булыжник швырнули бабки, мент, пожалуй, тоже не годится. Заманчиво предположить, что он ее таинственный любовник, но, зная Виолу… мент из райотдела вряд ли для нее фигура привлекательная. Она считала себя птицей высокого полета. Что ж такого должно было произойти, чтобы она обратила на него внимание? Остается племянник или кто угодно еще, о ком мы пока ничего не знаем.
– Мы? – подняла я брови.
– Только не говори, что тебя это удивляет. Ждать в сторонке, когда тебе оторвут голову, не совсем по-джентльменски. В конце концов, меня эта история тоже касается.
– Кстати, старушки сказали, что часто видели Виолу возле твоего дома. Ты случайно не знаешь, когда умер художник?
– Случайно знаю: в мае прошлого года.
– А Виола арендовала дом в сентябре… и здесь не сходится.
– Что должно сходиться? – не понял Алекс.
– Я подумала, он художник, а Виола интересовалась живописью…
– Возможно, ей просто понравился дом.
– Ну да, конечно…
– Яна, я понятия не имею, чем она занималась после нашей последней встречи, но, зная эту женщину, смело могу предположить: влезла в очередное дерьмо. И на этот раз все закончилось скверно для нее. Не ищи вселенских тайн, скорее всего, история банальна. У нее были весьма опасные знакомства и малопочтенная профессия. А еще большая склонность к шантажу. Эти три фактора и привели к ранней кончине. Дом, старушки и чей-то ремонт здесь абсолютно ни при чем.
– Наверное, ты прав… – сказала я, поднимаясь, взяла клочок газеты и сунула его в карман.
– Не хочешь показать это полицейским? – спросил Алекс.
– Одному-то уж точно покажу.
Я спустилась с веранды, Алекс шел за мной.
– Считаешь, я нуждаюсь в охране? – задала я вопрос, когда мы брели в сторону моего дома.
– Надеюсь, что нет. – Он вдруг взял меня за плечи, развернул к себе. – Ты не похожа на нее. И меня это очень радует. – Он коснулся губами моих губ всего на мгновение, это даже нельзя было назвать поцелуем, а если все-таки поцелуй, то вполне невинный, и все равно я разозлилась. С чего он взял, что может вот так себя вести? Я хотела сказать что-то резкое, но пока придумывала фразу, собственное поведение вдруг показалось глупым.
– Я забыла у тебя фонарик, – сказала я через минуту.
– Вернемся?
– Заберу завтра.
