Выскочив из-под стола в самый разгар трудного объяснения двух благородных, но связанных обязательствами влюбленных – ибо какой-то муж всегда маячил у Вики на заднем плане, – Александра Потапова устроила дебош и непристойную драку. Она вцепилась в кроткую Вику, порвала на ней эфирный костюм, испортила прическу, перевернула кресла и папки с бумагами. Даже Андрей не мог ее утихомирить. С ней как будто сделался какой-то припадок.
Вы никогда не замечали? Может, у нее проблемы с психикой?
Вполне возможно и, знаете, даже скорее всего…
Утихомирить Потапову смог только подоспевший Вике на помощь Вешнепольский, знаток восточных и разных прочих единоборств. Кое-как скрутив хулиганку, он утащил ее из комнаты, но она вырвалась, прибежала обратно, но уже рыдая и умоляя не выгонять ее с работы. Даже в своем болезненном состоянии Потапова поняла, что Виктория Терехина, при всей ее кротости, не сможет терпеть на работе буйнопомешанную.
Иван, в ночь улетевший на Кавказ, ни подтвердить, ни опровергнуть ничего не мог.
Шеф-редактор, пришедший утром на работу, обнаружил в комнате «Новостей» полный хаос: разбросанные материалы, раскуроченные кассеты, опрокинутые кресла и разодранные папки.
В этот момент остолбеневшему от изумления шеф-редактору позвонила Вика, с точностью до секунды рассчитавшая время. Сообразить ему ничего не дали. Специальный корреспондент Александра Потапова в течение часа была уволена «за нарушение трудовой дисциплины».
– Радуйся, что уголовное дело не завели, – сказал Александре Потаповой Михаландреич. – Хулиганство все-таки, не хухры-мухры…
Он все понимал, этот пожилой человек, проработавший на телевидении тридцать лет.
Он ничем не мог помочь специальному корреспонденту Александре Потаповой, ибо его непосредственный начальник, продюсер общественно-политического вещания, был назначен на эту высокую должность Викиным отцом.
– Иди к Вешнепольскому в программу, – мучаясь от стыда, посоветовал шеф-редактор. – Он никого не боится, Ванька-то… А ты с ним дружна…
– Зачем ему лишние неприятности? – спросила Александра, улыбаясь. Она все время улыбалась, как фарфоровая китайская кукла, – в дверь постоянно заглядывали любопытные. – Мне теперь надо не в программу, а на лесопилку куда- нибудь.
Шеф-редактор закурил, забыв про сигарету, дымившуюся в пепельнице.
– Все образуется, девочка, – тихо сказал он Александре. – Пережди. Затаись.
Но как ей было затаиться, когда после неправдоподобно ужасной ночи, которую она провела одна, сидя на полу в кухне, за ней прислали машину с «жандармом», как она выразилась про себя, чтобы тот доставил ее на место преступления!
Лада Ильина, приехавшая, как всегда, к часу дня, застала коллег в непередаваемо возбужденном состоянии. Узнав пикантные подробности происшедшего, она кинулась звонить Александре домой, потом приехала ночевать, и вот уже три часа они усердно и истово напивались, не понимая, как жить дальше.
– И знаете, – сказала Александра, не слишком уверенно пристраивая свой стакан на полированную поверхность ветхого пианино, – я еще с ней встретилась, когда уходила. Я уходила, а она прибыла. Мы столкнулись на выходе. Она говорит: «Ну что, скушала? И это, говорит, моя дорогая, не конец. Это только начало. Посмеешь пикнуть при разводе или еще где, я тебя из Москвы выселю, не то что из квартиры твоей поганой. У Победоносцева, говорит, великие дела впереди, так ты лучше вообще его фамилию забудь, не позорь его имя…»
– Вот сука, – пробормотала Лада. – Не реви, Марья!
Маша судорожно всхлипывала, не в силах остановиться.
– Да к-как же мне н-не реветь, если к-кругом такое дерьмо!.. И Ваня пропал на Кавказе…
Даже в нынешнем бредовом состоянии, когда мозг, оглушенный алкоголем и снотворными, которые она приняла под давлением ночевавшей у нее Лады, не в состоянии был ничего воспринять, Александра не могла пропустить мимо ушей Машин истерический всхлип.
Она уже знала, что Вешнепольский и Серега Быстров, всегдашний оператор Ивана, попали в засаду в горах и были увезены в неизвестном направлении. Об этом с утра до ночи твердили в «Новостях», которые Александра смотрела теперь только по телевизору. Выдвигались версии, предлагались деньги за информацию, похитителей призывали освободить заложников, горы прочесывал спецназ, ситуацию контролировал президент… В общем, все как всегда.
Или почти как всегда. Невозможно было представить, чтобы на Ивана Вешнепольского, знаменитого и всеми любимого, кто-то осмелился вот так запросто напасть.
Но при чем тут Машка, лучшая подруга и провизорша из аптеки в Воротниковском переулке?
– Ты чего, Мань? – спросила Александра со своим обычным тактом, еще обострившимся от трехчасовых возлияний. – При чем тут Вешнепольский? Ты же его знать не знаешь! Это я рыдать должна, потому что он мой друг, а не твой…
– Как же я его не знаю, когда я его люблю!.. – икая, возразила Маша.
– Кого? – спросила Александра.
– Его. – И Маша опять залилась слезами.
– Чего это она, а? – Лада подошла поближе, достала платок из кармана джинсов и бесцеремонно вытерла Машину физиономию. – Тронулась с горя?
– Кого любишь? – спросила Александра. – Победоносцева?
– Пошел в ж… твой Победоносцев! – взвилась Маша. – Если хочешь знать, я его всегда терпеть не могла! Поду-умаешь, великий журналист, покоритель московских девиц! Хреноносцев он, а не Победоносцев!
– А тогда кого? – спросила Лада, до которой с некоторым опозданием стало доходить, о чем говорят подруги.
– Что – кого?
– Кого ты любишь-то, идиотка? Мы сегодня все одинаково любим Победоносцева Андрея…
– Ва-а-аню-у-у, – почти завыла Маша. – Я без него жить не могу…
– Да где ты его взяла-то? – почему-то рассердившись, спросила Александра. – А? По телевизору видела?
– Он в аптеку приходил… – с трудом выговорила Маша, – ас-аспирин покупал…
– О господи Иисусе, – пробормотала Александра.
Очевидно, алкоголь был ни при чем.
– Значит, он к тебе на свидание позавчера ехал, когда все это… стряслось? – подозрительно спросила она.
Маша горестно кивнула:
– Злой был, как нильский крокодил. Даже не поговорили толком. Это он из-за тебя переживал, Сашка… А теперь он пропал, пропал… И я его, наверно, больше не увижу…
– Заткнись, дура! – неожиданно вспылила Александра. – Он жив и здоров, конечно! Если бы его хотели убить, убили бы на месте! Подержат и отпустят, особенно если выкуп наши заплатят.
– Так ты из-за Вешнепольского ревешь? – удивилась Лада. – Он у тебя аспирин покупал?
– Он, – сказала Маша и улыбнулась, утирая кулаком слезы. – И алкозельцер. Он говорит – дайте что-нибудь от головы. А я ему – хотите цианистого калия?
