– Это не имеет значения, – сказал Филипп сдержанно. – Если тебе от этого будет легче, считай, что они победили. Хотя о роли Вики Терехиной я вообще ничего не знаю, а о роли твоего бывшего мужа только догадываюсь.
– Они – никто, Саша, – сказал Иван. – Исполнители.
– Хороши исполнители! – возмутилась Лада. – Андрея вчера замом генерального назначили. За красивые глаза, что ли?
– Забудьте о них, – приказал Филипп. – Займитесь чем-нибудь полезным. Придумайте, где мы все вместе съедемся летом во время отпуска, и начинайте планировать, сколько вы возьмете платьев. Кажется, именно этим занимаются порядочные замужние женщины?
Иван засмеялся, а Александра посмотрела на Филиппа с презрением и жалостью.
– Это в ваших Европах они этим занимаются, – сказала она. – И вообще ты-то как оказался во всем этом, муж мой?
– Я поинтересовался, где моей жене прострелили рюкзак, – помолчав, непонятно объяснил он. – И зачем. И получил ответы на большинство вопросов. Вот только про пакет ничего не знал.
– Значит, все… – сказала Лада задумчиво. – Сушите весла. Будем продолжать нормальную жизнь и зализывать раны.
– Да, – сказал Филипп, – до поры до времени. Так говорят, Алекс?
– А что потом? – спросила Александра.
– А потом… я скажу – что, – невозмутимо ответил он. – Все ясно или еще есть вопросы?
К машине – ярко-алой щегольской «Хонде» – вышли пятеро. Среди них и она.
Не слишком удобно – ее то и дело закрывали чужие спины. Но попробовать стоило, потому что высокий мужик в распахнутой новенькой куртке был, как он узнал накануне, какой-то бывший политзаключенный или военнопленный, и убийство девахи расценили бы как попытку покушения на него, этого высожара. Ну, промазал снайпер!..
Он улыбнулся.
Он даже вспомнил – раньше тот мужик вел программу по Первому каналу. Она ему нравилась.
Сейчас он пристрелит девку, и все подумают, что стреляли в телевизионщика. Кому нужна эта дуреха!
Все проверено и просчитано. Не с первого выстрела, так со второго, но он ее уложит. И позвонит, и доложит, что дело сделано. Надоело за ней таскаться: то в больнице лежала – интересно, кто это ее порезал? – то за забором в санатории сидела, оттуда уходить – хуже не придумаешь.
Он подул на руки – такая у него была примета – и слился с оружием. Сейчас, сейчас… Еще секундочку…
– Так вы правда завтра улетаете? – спросила Лада.
– Никуда мы не улетаем! – уверенно отозвалась Александра. – У меня ни билета, ни визы…
– Билет и виза по традиции на пианино, – негромко сказал Филипп. – И – да, мы улетаем завтра.
– А нам что делать? – спросила Маша растерянно, глядя на Александру. – Как мы без тебя-то?
– Мы улетаем не в космос, – терпеливо пояснил Филипп. – Увидимся, когда немного спадет напряжение.
– Сань, я не могу, – кривя губы, выговорила Ладка. – Я не могу без тебя оставаться…
И все три заревели, как вчера на диване вокруг Ивана.
Все время, пока они стояли, Иван ощущал какое-то смутное беспокойство, от которого холодела спина под толстым свитером и шевелились волосы на голове. Он оглядывался, потирал затылок, но не мог понять, в чем дело. Ему хотелось поскорее скрыться куда-нибудь, уйти с открытого пространства старинного сталинского двора, сесть в машину и уехать. А девицы дружно и сладко рыдали, оплакивая предстоящую разлуку.
– Ты что? – спросил Филипп, заметив, что Иван все время оборачивается и шарит глазами по сторонам.
– Так, что-то такое… – сказал Иван, морщась, – странное чувство…
Он тряхнул головой, прогоняя неприятное ощущение, и понял, что в следующее мгновение в них будут стрелять.
Он понял это седьмым, нет, пятнадцатым чувством, той частью мозга, в которой на сотую долю секунды вспыхнула картинка: горная речка, серые камни, заросли колючих цветов на той стороне и уверенность, что это – последнее, что он видит в жизни. Сейчас убьют. Все.
Он бросился вперед, закрывая собой Машу.
Тихо и очень страшно звякнуло, рассыпаясь, стекло «Хонды». Выстрел был почти неслышным. Иван увидел изумленное лицо Лады и маленький водопадик раскрошенного стекла, лившийся по борту машины.
– Ложись!! – закричал он, не слыша себя и толкая Машу под машину, за колесо. На том месте, где секунду назад стояла Лада, возник и пропал Филипп.
Иван знал, что будет еще второй выстрел. А может быть, и третий. Они представляли собой прекрасную мишень – группа людей в яркой одежде вокруг машины.
Время остановилось.
Второй выстрел ударил ближе и определенней. Или так показалось?
Иван дернулся, перекатился, увлекая за собой Машу, и оказался с той стороны, где затаились Филипп, Александра и Лада. В руках у Филиппа был пистолет.
– Откуда? – спросил он.
– Со второго этажа вроде, – тяжело дыша, бросил Иван.
Филипп поудобнее перехватил пистолет, одним движением выпрыгнул из-за машины, упал животом в снег и начал стрелять. Выстрелы грохотали, как камнепад в горах. Кто-то визжал, тоненько и надсадно.
А потом стало тихо, и в этой тишине визг казался особенно громким и пугающим…
– Заткнись! – приказал Иван и дернул Ладу за руку. Александра приподнялась, обхватила ее и прижала к себе.
– Спугнул? – спросил Иван у Филиппа.
– Конечно, – ответил он. – Шум какой подняли…
Иван поднял из снега Машу, быстро с головы до ног ощупал и опять толкнул в снег. И длинно замысловато выругался.
Андрей давал интервью хорошенькой девице из телевизионной рубрики «Московского комсомольца». Девица не столько спрашивала его, сколько слушала себя, и Андрея это раздражало. Зачем ей это интервью, если он, Андрей Победоносцев, ее не интересует?
О том, что его тоже никогда не интересовали люди, у которых он брал интервью, он, конечно, забыл. Теперь он – известный ведущий, первоклассный ведущий, а не какая-то мелкая газетная сошка.
– Вы надеетесь, что сможете совмещать две такие трудные должности, как ведущий политической программы и заместитель генерального продюсера?
– Пока еще я не пробовал себя в таком качестве. Мое назначение состоялось совсем недавно, – начал Андрей значительно, но с известной бойкостью, чтобы не наскучить. – Попробую и тогда точно смогу сказать – получится это у меня или нет.
Журналистка улыбнулась обворожительной улыбкой.
– Ваша программа заняла в эфире место некогда знаменитой и очень популярной программы Ивана Вешнепольского. Вы намерены освободить это место, если господин Вешнепольский пожелает вернуться в свое эфирное время?
«Не пожелает! Ни за что не пожелает!» – подумал Андрей. Ему было смешно. Хорошенькой газетной девочке и во сне не может присниться, сколько он всего знает. Один только намек на то, что ему известно, и девочка на следующий день проснулась бы знаменитой.
