Когда мама с папой разъехались, они часто сердились друг на дружку. Не помню, когда они в последний раз выступали заодно, зато сейчас злость их наконец объединила, пусть даже злились они на меня.
Мама смахнула слезу. Волосы она собрала в хвостик, а одета была в джинсы и полосатый свитер. Прямо модель для каталога одежды.
– Как ты сюда добралась? – спросила она.
– Я познакомилась с одной рыбачкой. Она меня и довезла. На лодке, – ответила я.
– Рыбачка? – Казалось, взглядом папа вот-вот пробуравит во мне дырку. Глаза его напоминали угольки, которые втыкают вместо глаз снеговикам.
– Ну, просто одна тетя, которая как раз собиралась на рыбалку, – поправилась я.
– Астрид, по-твоему, мы в это поверим? – В голосе у мамы зазвучал металл.
– Эмилия, мне всего десять лет. Как еще я могла сюда добраться? – ответила я, приложив руку ко лбу. Я читала, что когда врешь, то верхняя часть лица чаще всего тебя выдает.
– Астрид! – Папин голос стал неуловимо похож на мамин. – Значит, некая женщина, с которой ты совершенно случайно столкнулась, взяла и отвезла тебя на этот остров? И ты хочешь, чтобы мы в это поверили?
– Но так оно все и было. – Я сильно-сильно скрючила пальцы ног, чтобы отвлечься и думать только о боли.
– У нас мало времени. Ветер усиливается, и покупатели ждут, ведь документы-то мы еще не подписали, – вспомнил вдруг папа, и лицо его омрачилось, а лоб прорезали стариковские морщины.
– В лодке обсудим. Но, возможно, ни в Южную Норвегию, ни на Крит ты в этом году не поедешь. Лучше тебе остаться дома, – сказала мама и потянула меня за руку по тропинке.
Вот оно. Совсем как в школе, когда я знаю ответ, а учитель спрашивает кого-то другого. В таких случаях я порой не могу совладать с собой и выкрикиваю ответ, даже не поднимая руки. А сейчас я проделала и то и другое – крикнула «ура!» и вскинула вверх обе руки, как игрок, забивший гол в ворота противника.
– Не притворяйся дурочкой. – Мама бросила мне куртку.
– Кем-кем? Дудочкой? – переспросила я.
– Твои штучки здесь не пройдут, – сказала мама, подталкивая меня вперед по тропинке.
16
Папа первым заметил, что лодка исчезла, – он увидел это еще до того, как мы спустились на берег. Еще никогда прежде я не слышала, чтобы он так ругался, и, судя по маминому лицу, она здорово испугалась.
– Что случилось? – спросила она.
– Лодка отвязалась! – И папа бросился к воде.
– Тупица! – закричала мама ему вслед. – Я же говорила, ты неправильно ее пришвартовал!
Я надеялась, что к этому моменту лодка уже скроется из виду, однако она оказалась совсем недалеко, и до нее запросто можно было доплыть. Мы с мамой тоже перешли на бег, и поэтому я не сразу разобрала, что произошло. Внезапно папа вдруг исчез из поля зрения, и сперва я решила, что он бросился в воду, чтобы добраться до лодки вплавь. Однако затем я вдруг заметила его – он лежал на камнях по колено в воде.
– Да вставай же ты! Лодка уплывает! – закричала мама.
Папа лежал на животе, спрятав под себя руки, будто собирался отжиматься.
– Не могу… – пробормотал он и выглядел при этом так, как в тот день, когда помогал мне мастерить скворечник, а я нечаянно ударила его молотком по большому пальцу.
– Это почему? – еще громче закричала мама.
– Я поскользнулся… Нога застряла между камнями, и в ней что-то хрустнуло… Как будто палка сломалась… – ответил папа.
– Да ты что? – Голос у мамы внезапно изменился.
– Не могу ногу вытащить, – добавил папа. Мама зашла в воду и направилась к нему. Когда я увидела, как там глубоко, мои ноги тоже подкосились. Мама уже стояла по колено в воде.
– Астрид, придержи ему голову, а я попытаюсь ногу вытащить, – попросила мама.
– Всё в порядке, меня вода держит, – сдавленным голосом проговорил папа, но я все равно вошла в воду и присела на корточки, чтобы папа мог положить голову мне на плечо.
Когда Юн из параллельного класса в прошлом году сломал ногу, он так громко орал, что мне потом на весь день аппетит отбило. Лицо у Юна тогда покраснело, точь-в-точь помидор, а папино было белее снега. Я испугалась, что у него случился шок, – о таких случаях я читала. Вдруг он потеряет сознание? Ведь если это произойдет, как тогда мы вытащим его из воды?
– Папа, где ты сейчас находишься? – спросила я.
– Ты что, сама не видишь? – тихо пробормотал он.
– Сколько тебе лет и какой сегодня день недели? – не отставала я.
– Астрид, я тебя умоляю. Нет у меня никакого сотрясения мозга. Просто я боюсь, как бы меня не вырвало.
Папина нога застряла между двумя камнями, и камни эти были не очень крупные, но гладкие и скользкие, и маме никак не удавалось сдвинуть даже самый маленький из них. Волосы ее распустились, и ветер играл ими, будто флагом. Хотя папа стоял в воде, было видно, как он вздрагивал каждый раз, когда мама пыталась сдвинуть камень. И когда папину ногу наконец освободили, он застонал так, что на глаза у меня навернулись слезы.
– Бальтазар, наверно, тебе будет немножко больно, но мне кажется, надо перевернуть тебя на спину – так нам будет проще вытащить тебя на берег. Согласен? – спросила мама.
– Да, хорошо. – Папа говорил с трудом, его голос срывался. Два раза его чуть не стошнило.
– Астрид, придерживай папе голову и плечи, переворачиваем его справа налево, – скомандовала мама, и я кивнула.
– На счет «три», – сказала мама и принялась громко считать.
Лицо у папы совсем побелело, и я решила, что теперь он точно потеряет сознание, но глаза у него ни на секунду не закрывались. Увидев же его правую ногу, я сама едва не упала в обморок. Теперь я поняла, почему он сказал про сломанную ветку. Руки у меня затряслись, и я еле сдержалась, чтобы не заплакать.
– Астрид, ну перестань, – сказал папа. На этот раз голос его звучал чуть повеселее.
– Надо вытащить его из воды и уложить на песок. Если мы с Астрид будем тебе вместо костылей, сможешь наступить на левую ногу?
Папа кивнул, но едва мы сделали первый шаг, как папа вновь застонал. Я тоже поскользнулась, и на миг мне показалось, что мы вот-вот свалимся в воду все втроем, но мама удержала нас, а потом и я встала поудобнее. Проковыляв несколько шагов от кромки воды, мы осторожно уложили папу на песок.
– Прости, что я так плохо привязал лодку, – сказал он, словно обращаясь одновременно и к маме, и ко мне.
Мама посмотрела на море. Лодка удалялась, и по маминому лицу я видела, что ей ужасно хотелось что-то сказать, но она сдержалась. Взглянув на папу большими блестящими глазами, она проговорила:
– Да ладно… Жалко, что я плавать не научилась. А то бы вмиг до нее доплыла.
