– Давайте я сплаваю! – предложила я и принялась разуваться.
– Даже и не думай! – хором заявили мама с папой.
17
– Надо снять с тебя одежду. Она насквозь мокрая, и ты замерзнешь, – сказала мама, а папа стиснул зубы и кивнул.
Мама помогла ему сесть и, как с маленького ребенка, сняла с него рубашку.
– Больно? – спросила она.
– Дергает слегка. – По папиному голосу ясно было, что дергало не слегка.
– Астрид, сверни свою куртку и подложи папе под голову, – велела мама, и я послушно выполнила ее просьбу.
Не успел папа улечься, как мама стянула с себя свитер и осталась в одном лифчике.
– Надень-ка вот это. – И мама протянула папе свой свитер.
– Не нужен мне твой свитер, – заупрямился папа, старательно отводя глаза.
Не обращая внимания на папины протесты, мама подняла ему руки и принялась натягивать на него свитер.
– Еще не хватало, чтобы ты простудился, – ворчала она.
Когда папа лег, мама расстегнула сперва ремень, а затем и пуговицу у него на брюках. Папа дернулся и схватил маму за руку. Сначала я решила, будто папа не хочет, чтобы кто-то, кроме Пони, видел его в трусах, но потом заметила, что лицо у папы посерело.
– Эмилия, не надо. Кажется, у меня там кость торчит, – проговорил он.
– А ножик у тебя при себе? – спросила мама. Папа кивнул.
– Тогда давай разрежем брюки, – решила мама и сунула руку папе в карман. Сперва мама вытащила айфон, с которого стекала вода.
– Он свое отзвонил. – Она отложила айфон в сторону, достала ножик и одним движением разрезала штанину.
– Готов? – спросила она. Папа посмотрел на меня.
– Астрид… – Он через силу улыбнулся. – Можешь принести мне палочку?
– Палочку? – не поняла я.
– Ну, отломай от березы ветку, не очень толстую. – Папа кивнул на дерево за моей спиной.
Я подумала, что он хочет подложить эту ветку под ногу, но когда я протянула ветку папе, он сунул ее в рот и закусил зубами.
– Вот теперь готов, – сказал он.
– Астрид, возьми папу за руку, – велела мама, и я снова послушалась.
– Это чтоб ты не замерз, – проговорила я, с трудом сдерживая слезы. Ведь это я во всем виновата! Это из-за меня папа сломал ногу. Я думала, что все будет иначе…
Мама принялась стягивать с папы брюки. Однажды я видела, как медсестры похожим способом переодевали бабушкину соседку по палате, когда бабушка лежала в больнице и ей делали операцию на почках. Папа так стиснул зубами палку, что у него даже губы побелели. Я вдохнула поглубже и открыла рот.
– А вот, между прочим, раньше тоже бывали холода, – затараторила я, стараясь отвлечь папу, – в 1036 году речка Темза покрылась льдом, который не таял целых четырнадцать недель. Прямо посреди Лондона, даже не верится!
Папа зажмурился, а мама на секунду выпрямилась, вытерла со лба пот и снова принялась стаскивать с папы брюки.
– В 1976 году от прививок против свиного гриппа умерло больше народа, чем от самого гриппа, – продолжала я, но тут же пожалела, что упомянула о смерти, поэтому побыстрее добавила: – а если золотую рыбку держать несколько лет в темной комнате, рыбка белеет.
Ветка в зубах у папы с хрустом переломилась, и папа зажал рот ладонью.
– Ну вот, готово. – Мама взмахнула папиными брюками, будто только что постирала одежду и теперь собиралась ее развешивать. – А всю остальную твою одежду просто высушим. Вопрос лишь в том, как нам отсюда выбраться. Твой телефон не включается – он, похоже, сломался. Мой тоже почему-то не работает, да и, кажется, я его все равно забыла в лодке. Астрид, а где твой мобильник?
Я похлопала по карману и вздохнула.
– Здесь. Только у меня на нем деньги кончились.
Маме явно хотелось что-то сказать, но вместо этого она тоже вздохнула.
– Но у меня есть лодка, – призналась я, – могу сбегать за ней. – И я мотнула головой в сторону деревьев. Мама с папой серьезно посмотрели на меня, но промолчали.
– Вы правильно не поверили – никакой рыбачки не было.
– И где же ты взяла лодку? – поинтересовалась мама.
– Одолжила, – ответила я.
– Одолжила? Серьезно? – переспросил папа, и я даже обрадовалась, ведь он, похоже, на миг даже забыл о боли.
– Ну, можно сказать и так. Пойду сбегаю за ней! – Я отступила назад.
– Это мы еще обсудим, – предупредила мама, – нам вообще много чего надо обсудить.
– Ладно, рюкзак мой вот. – Я показала на рюкзак. – А за лодкой я тогда сбегаю, ладно?
– Ладно, и поторапливайся, – разрешила мама, – а я пока попробую наложить на ногу папе шину.
18
Я бежала по лесу, переполненная сознанием собственной значимости. Мама с папой превратились вдруг в моих младших брата и сестру, и мне, как старшей, приходилось проделывать за них всю самую опасную работу. На секунду мне ужасно захотелось, чтобы у меня и впрямь появился брат. Или сестра. Да хоть кто-нибудь, с кем я бежала бы сейчас по лесу. Я замотала головой, словно хотела вытрясти из нее подобные мысли.
Ветер в лесу опять усилился. Я посмотрела на небо, и оно показалось мне другим, не таким, как раньше. Синюю безоблачную гладь сменили тучи дымного цвета. Я решила, что это плохой знак, и побежала быстрее. При мысли о том, что придется плыть в непогоду по морю, в животе у меня закололо. Если поднимутся волны, будет качка, а чем сильнее накренится лодка, тем больнее будет папе.
Я ущипнула себя за руку, но иголочки в животе никуда не делись. Это я во всем виновата, из-за меня папа сломал ногу. Пеппи Длинныйчулок и Рони, дочь разбойника, тоже убегали из дому, и у них все так хорошо получилось! А ведь я продумала все даже лучше, чем они. И Пеппи, и Рони помогли своим друзьям – Томми, Аннике и Бирку. А я только все напортила!
Когда я вышла из леса на берег, я приняла решение рассказать родителям обо всем с самого начала. Вот заберу лодку – и объясню, почему мне пришло в голову поступить именно так. Они, ясное дело, рассердятся, но у меня хотя бы совесть будет чиста. Есть тысяча способов надурить родителей, и необязательно им все про себя рассказывать. Но одно дело – притворяться, будто сделал уроки, и другое – то, что случилось сейчас.
Я чувствовала себя так, как в тот год, когда только пошла в школу. Перед Рождеством мы завели котенка, и я решила показать ему снег. Я вынесла его на ступеньки лестницы, и в этот момент зазвонил телефон, я бросилась в дом и думать забыла о котенке. Вечером мама с папой спросили, не выпускала ли я его на улицу, но я отпиралась и даже весь дом перерыла, помогая родителям в поисках.
