Мама подползла к палатке слева. Перед ней стояли какие-то тюки – наверное, это и были сумки, о которых она говорила. Я попыталась разглядеть, не шевелятся ли мамины губы. Может, она сейчас шепотом подбадривает папу? Но этого мне с такого расстояния было не видно. Мама уже доползла до сумок и заглянула в ту, что лежала к ней ближе всего, когда один из похитителей поднялся. Такого я не ожидала и от испуга даже охнула. Бандит похлопал себя по карманам. Сложить руки, как во время молитвы, я не могла – тогда пришлось бы бросить бинокль, но про себя я принялась молиться: «Господи, милый, добрый, хороший Боженька, пусть он просто достанет сигареты и закурит». Похититель спросил что-то у своего подельника, но тот лишь покачал головой, и тогда первый направился к палатке. А мама куда-то исчезла. «Боженька, добрый, милый, хороший, пускай он просто заглянет в палатку», – молилась я, но когда похититель двинулся к сумкам, закрыла глаза. Потом до меня донесся крик, и глаза открылись сами собой. Я думала, что преступник схватил маму, но оказалось, что кричал второй бандит – он протягивал своему приятелю какой-то предмет. Первый взял его, и вскоре над головой у него поплыл сигаретный дымок.
В живот мне больно впился камень, и я с силой прижала бинокль к глазам. Теперь курили уже оба. И оба они, словно по команде, вдруг повернулись и посмотрели прямо на меня. Случилось это так внезапно, что я даже бинокль не смогла опустить. Руки мои будто приросли к нему, а сердце, похоже, решило во что бы то ни стало пробить себе дорогу наружу.
33
Мне показалось, будто я пролежала так десять или пятнадцать минут, или даже полчаса, не в силах выпустить из рук бинокль или шевельнуться. А потом по жестам похитителей я догадалась, что показывают они не на меня, а на небо. Медленно опустив бинокль, я огляделась. Небо стало совсем серым, а облака выглядели какими-то рваными. Значит, скоро вновь польет дождь.
Бандиты вновь уселись под деревьями, и я направила бинокль в сторону палаток. Маму я так нигде и не увидела. Похоже, она напугалась и отступила. Оно и неудивительно. Я старалась прогнать разочарование и не думать о папе и его ноге. О заражении крови и ампутации. А ведь именно этим я напугала Дурмот-Дурмот-Дурмота, когда он приклеился к полотенцу. Бабушка говорит, что все то зло, которое ты причинишь другому, к тебе же и вернется. Так что понятно, почему папа сломал ногу.
Из-за сумок высунулась вдруг мамина голова. Мама запустила руку в ближайшую сумку и принялась шарить внутри. Нет, пусто. Мама потянула за молнию и открыла следующую сумку. И почти сразу выпрямилась. Топливный шланг! Похоже, мама нашла топливный шланг, потому что в следующую секунду она уже поползла назад. «Моя храбрая мамочка, какая же ты у меня молодец! Ура! Ура! Ура!» – повторяла я про себя, зная, что теперь-то у нас все получится. Еще чуть-чуть – и я уже буду сидеть в лодке, которая доставит меня на материк. Не знаю почему, но я подумала о фее Динь-Динь.
– Я верю, я верю, я верю в добрых фей! – радостно воскликнула я. Все налаживается, главное – не сдаваться.
Я бросилась к склону холма. Бинокль болтался на шее и бил меня в грудь, словно тяжеленная медаль. Мы победили, победили, победили!
Прятаться в такой момент за корневищем сосны у меня не хватало терпения, поэтому я нашла новое укрытие, в кустах. Столько гордости за маму я еще никогда не испытывала. По острову разгуливают трое вооруженных бандитов, а Эмилия Моснес умудрилась обвести их всех вокруг пальца!
На меня упали первые капли дождя. Ну и ладно. Я сильная, и меня никому не победить! Нас с тобой, мама. Нас с тобой.
На тропинке показалась мама, и я приготовилась выскочить из кустов и даже подняла вверх руки, чтобы ее поприветствовать. А потом я увидела прямо за мамой какую-то фигуру. Бандит с забранными в хвост волосами и в солнечных очках. Мы с мамой заметили его почти одновременно. Она бросилась бежать, но похититель оказался быстрее. Всего несколько шагов – и он нагнал маму.
Развернувшись, мама попыталась ударить его топливным шлангом, но промахнулась, и бандит схватил ее за руку. Теперь она видела его лицо, а значит, похитители ее не отпустят, – подумала я, схватила с земли здоровенный камень и кинулась маме на подмогу. Я почти выскочила из кустов, когда кто-то вцепился в меня и зажал мне рот рукой. Я напряглась, словно пружина, но дышать было нечем. Я брыкалась, норовила укусить и закричать, но преступник поднял меня и потащил прочь. Камень вывалился у меня из рук, я пыталась умолять и ругаться, однако злодей, которому удалось так тихо подобраться ко мне, и не думал меня отпускать. Мне показалось, будто я лечу – сперва вверх, потом вниз, дальше все утонуло в темноте.
34
Придя в себя, я поняла, что довольно долго пробыла без сознания. Судя по всему, наступила ночь. Я лежала на чем-то мягком, под головой у меня, похоже, была подушка. Руки мне связывать не стали, и я попробовала посмотреть по сторонам, не поворачивая головы. Сперва я ничего не разглядела, но чуть погодя поняла, что лежу не в палатке, а рядом находится другой человек.
– Ну как, пришла в себя? – пробасил кто-то нараспев по-шведски.
Я зажмурилась, словно надеясь, что видение пропадет. Да что же это за день такой, чем дальше – тем хуже.
– Я же слышу, что ты очнулась, – повторил голос. Потом рядом чиркнули спичкой, и даже с закрытыми глазами я поняла, что стало светлее.
Я крепко зажмурила глаза, но когда вокруг светло, притворяться спящей довольно непросто. Сейчас ночь, сейчас ночь, сейчас ночь. Давай спи. Спи давай, Диртса Сораб, ипсйавад, – шепотом уговаривала я себя, но самогипноз не действовал.
Не поворачивая головы, я открыла глаза. Он принес меня в пещеру, но не в ту, где мы с мамой и папой ночевали. Эту пещеру кто-то специально вырыл в земле, и вместо крыши там были еловые ветки. Что-то похожее я видела в кино про Робин Гуда. Я собралась с духом и повернула голову туда, откуда доносился голос.
У моего похитителя была длинная черная борода, на шее висел большой крест на цепочке, а сам он был одет в зеленую охотничью одежду. На голове у него я разглядела что-то вроде берета, который придавал моему похитителю сходство с военным. Пол и потолок в пещере были земляными, однако на темницу помещение не походило. Пещера больше напоминала спальню: на полу лежало что-то вроде ковра, на маленьком столике стояла лавовая лампа, а рядом с моим матрасом – даже ящик с книгами.
– Не кричи, – сказал похититель, будто прочитав мои мысли.
– Вы зачем меня похитили? – тихо, почти шепотом спросила я.
– Я тебя не похищал. – Он улыбнулся, и в бороде блеснули белоснежные зубы.
– А что же вы сделали? – спросила я, чувствуя, что не сержусь, но боюсь его.
– Я надеюсь, что смогу тебе помочь, – сказал он и, шагнув вперед, протянул мне руку. – Мило Милодрагович, – представился он.
– Отшельник! – ахнула я.
– Как ты сказала? – Он снова блеснул зубами.
