– Мы впервые будем принимать гостей, – отвечает Люк. – Бекки главный распорядитель вечеринки.
– О, впервые принимать гостей на Рождество! – Надин сочувственно закатывает глаза. – Помню-помню. Я чуть умом не тронулась. Вся семейка как с цепи сорвалась: «А можно нам то? А давайте это?» Кончилось тем, что я гаркнула: «Хватит! Все будет так, как я скажу!»
– Боже! – вскрикиваю я, впервые проникнувшись к Надин симпатией. – У меня то же самое! Я создала чат в ватсапе, и у меня скоро крыша поедет от всех этих сообщений. Всем нужны разные конфеты, разные пирожки, и каждый требует, чтобы соблюли его любимую традицию. Моя сестра веган, лучшая подруга хочет делать с детьми поделки, ее муж желает смотреть оперу, а наша соседка Дженис мечтает о пиньяте. Просто невозможно всем угодить.
– Сколько человек ты пригласила? – сочувственно спрашивает Надин, подливая мне вина в бокал.
– Вообще, если честно, они все вроде как сами себя пригласили, – подумав, отвечаю я.
– Сами? – округляет глаза Надин.
– Конечно, я всех их очень жду, – торопливо поясняю я. – И люблю до смерти. Уверена, будет здорово. Просто… Очень уж много забот.
– Понимаю тебя, – кивает Надин. – Верь или нет, Бекки, ты должна стукнуть кулаком по столу.
– Я совсем забегалась, – продолжаю жаловаться я, прихлебывая вино. – А теперь еще и мама с Дженис разругались, а ведь в гости-то они обе придут…
– О нет! – морщит носик Надин. – Так не годится.
– Никуда не годится! – порывисто вздыхаю я. Надо же, а я и не отдавала себе отчета, как меня измотала вся эта предрождественская суета. Оказывается, излить душу кому-то постороннему может быть так приятно. – Понимаете, я просто хочу, чтобы мы все провели прекрасный вечер. Радовались друг другу, а не спорили, как лучше готовить брюссельскую капусту.
– Да не готовь ты эту капусту, вот и все, – резко бросает Надин. – На хрен капусту!
– Мы не за капусту любим Рождество, – вторит ей Крейг с серьезным видом. Забавно, когда эту фразу произносит своим хриплым голосом рок-музыкант, звучит она, как строчка из дурацкой рождественской песни. Невозможно удержаться от смеха.
– Я все время себе это твержу, – киваю я. – Все это не важно, правда же? Главное, чтобы все собрались за одним столом. Друзья. Семья. Вот что такое Рождество.
– Что ж, за это и выпьем, – поднимает свой бокал Крейг.
– Точно-точно, – поддерживает Люк.
– От души поддерживаю, – подхватывает Надин. И кажется такой милой и приветливой, что я проникаюсь к ней все больше.
– Мы даже девиз придумали, – доверительно сообщаю я. – «Что бы ни украл Гринч, Рождества ему не испортить».
– А мне нравится, – кивает Крейг. – Отличный девиз. К тому же брюссельская капуста – мерзость.
Я снова заливаюсь смехом, и Надин гладит меня по коленке.
– Бекки, я уверена, что все получится и у тебя будет Рождество твоей мечты – с родными и близкими, – успокаивает меня она. – Только не забудь и сама получить удовольствие от праздника.
Получить удовольствие? А я об этом и не думала, переживала только о том, чтобы все не обернулось катастрофой. И все же я улыбаюсь Надин и говорю:
– Обязательно. Спасибо!
Все ненадолго замолкают и снова принимаются за оливки. Крейг приглушает в комнате свет. И я вдруг понимаю, что мне тут нравится. Наконец-то я расслабилась.
– Ну а теперь… – Крейг опускается обратно на диван, вытягивает ноги и, переглянувшись с Надин, оборачивается к Люку. – Вы, ребята, наверное, все гадали, для чего мы вас пригласили. Должен признаться… у нас была кое-какая цель.
И я мгновенно настораживаюсь. Цель?
Крейг, внимательно глядя на Люка, подается вперед. И Надин проделывает то же самое. Атмосфера мгновенно накаляется, в ушах у меня грохочет. Боже, это все по-настоящему. Они пытаются нас соблазнить. Как я могла расслабиться? Нужно было оставаться начеку…
– Цель? – спокойно спрашивает Люк. – А я думал, наша цель – узнать друг друга получше.
– Что ж, – смеется Крейг. – Как говорится, с кем ляжешь, с тем и встанешь. И, конечно, нам бы хотелось узнать вас получше, прежде чем…
С кем ляжешь… Господи!
– Не знаю, допустимы ли для вас подобные вещи… – подпустив в голос хрипотцы, подхватывает Надин, встряхивает волосами и пристально смотрит на Люка. Электрический свет бликует на ее намазанных блеском губах, на виднеющейся в декольте груди, на складках шелковой блузки. Приходится признать, что выглядит она шикарно.
Сердце у меня бьется как сумасшедшее, язык примерз к гортани. Все кажется каким-то нереальным. А еще мне ужасно интересно, что ответит Люк.
– Боюсь, что для меня – нет, – решительно произносит Люк, и я вздыхаю с облегчением.
(Разумеется, я нисколько не сомневалась, что он скажет нет.)
– Понятно, – мгновенно отзывается Надин. – Это очень печально. Но, может быть, мы сумеем вас переубедить.
– А я сегодня узнала новое слово, – вклиниваюсь я, обнаружив, что ко мне вернулся дар речи. – Спрюгге. Это по-норвежски. – И, многозначительно глядя на Люка, повторяю. – Спрюгге. Спрюгге!
Но никто и ухом не ведет.
– А я-то считала тебя, Люк, человеком без предрассудков, – хрипит Надин и, сверкая грудями в декольте, подается к Люку еще ближе. – Буду с тобой откровенна, хорошо? Я страстно хочу этого. Мечтаю показать тебе свою презентацию.
Я растерянно хлопаю глазами. Презентацию? О чем это она? Может, это эвфемизм для обозначения какой-нибудь интимной части тела?
И тут вдруг вижу на полу, у самых ног Надин, торчащий из-под дивана лист бумаги, на котором крупно выведено «ПРЕЗЕНТАЦИЯ».
Погодите-ка. Презентация в смысле… презентация?
Так, минуточку, что здесь вообще происходит?
– Я могу помочь тебе советом, – спокойно отвечает Люк. – Но инвестором выступать не стану.
– Но ведь ресурсы у тебя есть, – трепещет ресницами Надин. – Однажды ты можешь захотеть расширить компанию. У тебя есть опыт, а у меня – талант.
– Так вам нужны деньги? – соображаю я, наконец, и Надин сердито оглядывается на меня.
– Нам нужно сотрудничество, – поправляет она. – Дело не в деньгах, а в возможности объединить наши способности и идеи. «Направить мою энергию и драйв в перспективное русло». – Тут она хмурится и спрашивает: – А ты думала, что нам нужно?
– Секс! – выпаливаю я, не успев прикусить язык.
Все потрясенно молчат. Крейг во все глаза пялится на меня. У Люка же на лице застывает выражение, расшифровать которое я в таком взбудораженном состоянии не могу.
– Секс? – наконец, переспрашивает Надин. И смотрит на меня с таким недоумением, что становится даже как-то обидно. Как будто предположить такое могла только законченная идиотка.
