Зато Сьюзи, как нарочно, встречает меня вся умиротворенная и довольная.
– Знаешь что? – с ходу спрашивает она.
– Не знаю, – отвечаю я. – Как там Норфолк?
– О, все нормально, – отмахивается она. – Обычные семейные посиделки. – И, вспомнив, добавляет: – Я выиграла соревнования по рафтингу задом наперед.
Рафтинг задом наперед? Я бы спросила ее, что это такое, но, кажется, сама догадываюсь – это когда члены одной эксцентричной английской семейки в диких одеждах бултыхаются в ледяной воде, орут и хохочут над шутками, которые, кроме них, никто не понимает.
– Знаешь что? – повторяет она настойчивее. – У нас прибыль повысилась! В разы! Это наш самый удачный год! А все благодаря спрюгге, – заговорщицки добавляет она.
– Серьезно? – Я сразу забываю о свих неприятностях. – А откуда ты знаешь?
– Да ведь по цифрам видно! Спрюгге – это просто золотое дно! Какая ты умница, Бекс, что придумала его.
– Ну вещи-то сделала ты, – напоминаю я.
– Зато ты меня вдохновила, – продолжает нахваливать меня Сьюзи. – И мы все их распродали. Так что я решила всем нам выписать рождественский бонус. И сделать небольшой подарок. У меня тут каталог Hotel Chocolat. Налей себе кофе и помоги мне выбрать. С тобой все в порядке? – добавляет она, внимательнее вглядевшись в мое лицо. – Ты какая-то… задерганная.
– Нет-нет, все хорошо, – стараюсь бодро отрапортовать я. – Ну, не считая… Сама понимаешь…
– Чего? – Она явно теряется в догадках.
– Да Рождества, конечно! – Как я ни стараюсь, голос у меня обиженный. Я тут переживаю из-за ее ссоры с Дженис, а Сьюзи знай себе на лодочке катается, шоколад покупает и вообще ведет себя так, как будто все прекрасно.
– Но ведь с Рождеством все в порядке, – недоумевает Сьюзи. Мы с ней заходим в маленькую комнатушку для персонала.
– Ага, только никто ни с кем не разговаривает!
– О, Бекс, зря ты из-за этого так переживаешь, – закатывает глаза она. – Подумаешь, небольшая размолвка. Накануне Рождества вечно все ссорятся. Мы как-то раз приехали к дяде Мунго, так там до того все переругались, что пришлось заново план рассадки за столы составлять.
– А что в нем поменяли?
– Ну посадили рядом тех, кто еще не успел друг с другом поцапаться, – объясняет Сьюзи. – А остальных врозь. Моя кузина Мод не желала видеть тетю Элспет, поэтому ее посадили к ней спиной. А папа как раз незадолго до этого пытался добиться, чтобы дядю Мунго отлучили от церкви, так тот стал за столом угрожать ему ножом для разделки индейки. Но все в итоге уладилось, – безмятежно заканчивает она. – Так, небольшие семейные разногласия.
– Как по мне, – испуганно отзываюсь я, – звучит жутко! Не хочу я, чтобы у нас было такое Рождество. Наш праздник должен быть дружным. Поэтому я решила кое-что устроить в сочельник.
– Что?
– Вечер пряничных домиков. Все придут в рождественских свитерах, начнут собирать домики, помирятся. А я разожгу камин, сварю горячий шоколад…
– Бекс, ты что, рехнулась? – перебивает меня Сьюзи, и я обиженно моргаю. Ну вот, а мне казалось, ей моя идея понравится. – Ты и так уже вся на нервах, – внушает мне она. – Столько всего на себя взвалила. Бога ради, на что тебе еще одна вечеринка? Просто расслабься. Все будет хорошо.
– А что, если нет? – Знаю, получился визг какой-то, но день и так не задался с самого утра, а тут еще Сьюзи критикует мои попытки превратить реальную жизнь в рождественское кино. К тому же по дороге сюда я уже заказала по телефону двадцать наборов для изготовления пряничных домиков.
– Бекс, – начинает Сьюзи, – послушай… – Она набирает в грудь побольше воздуха, будто хочет дать мне какой-то совет, но сказать ничего не успевает – в дверь просовывается голова Айрин.
– О, Сьюзи, – в тревоге окликает она. – Тут одна покупательница требует менеджера. Хочет поговорить о спрюгге.
– Хорошо, – кивает Сьюзи, – сейчас подойду. А что она хочет узнать?
– Ну, вообще-то все, – отвечает Айрин.
– Ты толкнула ей речь на тему: «Есть мнение, что это слово пришло из норвежского языка?»
– В этом-то все и дело, – испуганно отзывается Айрин. – Она посол Норвегии.
В жизни не видела, чтобы Сьюзи была так похожа на ошпаренную кошку. Она подскакивает со стула и смотрит на Айрин круглыми, как плошки, глазами.
– Норвегии? – шипит подруга.
– Посол Норвегии, – с несчастным видом кивает Айрин. – Говорит, что никогда не слышала о спрюгге, и требует менеджера.
– О боже, боже. – Кажется, Сьюзи сейчас хлопнется в обморок. – Господи! На нас подадут в суд. – Она в панике оборачивается к окну – будто собирается вылезти из него и сбежать, но я хватаю ее за руку.
– Не подадут! – с напускной уверенностью заявляю я. – Нельзя же посадить человека за то, что он назвал какое-то слово норвежским. Ну же! Подойдем к ней и… поздороваемся.
Мы выбираемся из каморки для персонала и сразу же замечаем ее – очень хорошо одетую блондинку в классной парке. Сьюзи, кажется, с минуты на минуту пустится наутек. Я пихаю ее локтем под ребра. И тогда она начинает опасливо приближаться к покупательнице, приветственно протягивая ей руку.
– Здравствуйте! – каким-то диким голосом выговаривает она. – Добро пожаловать в «Сувениры Летерби-Холла». Меня зовут Сьюзан Клиф-Стюарт. Я владелец магазина и менеджер… – Она судорожно сглатывает. – Чем я… Что вы… э-э-э…
– Меня зовут Карина Гундерсон, – любезно отзывается дама. – И меня заинтересовала ваша подборка. – Она кивает на прилавок спрюгге. – Ваша ассистент сказала, что это, кажется, норвежское слово?
Сьюзи не находится, что ответить. Только открывает и закрывает рот и в панике косится на меня.
– Здравствуйте! – бросаюсь я ей на помощь, решительно устремляясь к Карине Гундерсон. – Позвольте представиться, меня зовут Ребекка Брендон, урожденная Блумвуд. Я здесь работаю и представить в магазине коллекцию спрюгге было моей идеей. Для нас спрюгге – это высшая форма счастья и благоденствия. Веселья, пронизывающего все вокруг. – Я раскидываю руки в стороны. – Это эйфория и величие. Сложность. И простота.
Я улыбаюсь Карине, надеясь, что дала исчерпывающее толкование слова спрюгге, но она не двигается с места.
– Но это не по-норвежски, – говорит она. – Хотя именно так вы утверждаете.
– Я бы не сказала, что мы это утверждаем, – подумав, отвечаю я. – Как считаешь, Сьюзи? Мы только говорим: некоторые полагают, что слово пришло из норвежского языка.
– Некоторые – это кто? – тут же вцепляется Карина Гундерсон.
– Мы не имеем в виду никого конкретно, – еще немного поразмыслив, отвечаю я. – Просто некоторые.
