Штрански снова выпрямился.
— Я отправлю соответствующий рапорт в штаб полка, — сообщил он. — К сожалению, уже слишком поздно предпринимать какие-то меры.
Мейер согласился.
— Русские уже пробрались в этот лес, — сказал он. — Мне бы не хотелось просить кого-нибудь из солдат приблизиться к ним в дневное время.
Он посмотрел на простиравшуюся перед ними ровную открытую местность, на которой совершенно невозможно найти какое-то укрытие. Бурая поверхность почвы была практически неотличима от темной полоски асфальтового покрытия шоссе.
— Сомневаюсь, что они там, — возразил Штрански. — Было уже совсем светло, когда мы добрались до этого места. Русские не могли идти за нами по пятам.
— Прошлой ночью мы тоже так думали, — мрачно произнес Мейер. — И нам до сих пор не удается удержать заранее определенные позиции.
— Здесь снова что-то другое, — с досадой в голосе проговорил Штрански, прекрасно понимая, что командир роты прав.
Согласно предварительному плану, батальон должен был удерживать позиции, проходящие к востоку от Крымской. Ближе к полуночи, после относительно благополучной и легкой переброски на грузовиках, они достигли приемных позиций. Однако час спустя, согласно поступившему из дивизии приказу, отошли сюда, на эти позиции.
Штрански внезапно вспомнил о взводе 2-й роты, который был оставлен в арьергарде, и задумчиво потянулся за портсигаром.
— Похоже, что ваш 2-й взвод придется списать на потери, — сказал он.
— Мне кажется, что пока рано списывать его. Я дал командиру взвода точные указания, что делать, если нам придется отступить раньше, чем мы предполагаем. Кроме того, взводом командует Штайнер.
— Кто такой Штайнер? — нахмурился Штрански.
Мейер секунду помолчал, затем кивнул:
— Я забыл, что вы еще не всех знаете в батальоне, герр гауптман. Штайнер — отличный солдат, доложу я вам. Как вам, наверное, известно, я оказался в батальоне после боев под Туапсе. Спустя несколько недель русские атаковали батальон с левого фланга и внезапно появились прямо перед моим командным пунктом. Если бы в последнюю минуту ко мне на выручку не пришел Штайнер со своим взводом, то мне настал бы конец. Кстати, он превосходный разведчик, так сказать, разведчик от Бога. Ваш предшественник, нынешний командир полка, очень высокого мнения о нем.
— Вот как, — без особого интереса откликнулся Штрански.
— Да, именно, — произнес Мейер. — Он был командиром батальона, когда полк дислоцировался в Пшибраме. В самом начале русской кампании Штайнер спас ему жизнь в одной сложной ситуации.
Штрански, которому не слишком хотелось выслушивать подобные откровения, затянулся сигаретой и снова посмотрел в сторону леса. Рассказ о каком-то командире взвода вызвал у него раздражение. Мейер превознес его едва ли не до небес, как какого-нибудь героя Дикого Запада из романа о ковбоях, подумал он, вроде тех, кто, не раздумывая, быстро нажимает на курок и всегда надеется на удачу. Штрански знал людей такого типа, грубых и заносчивых.
— Если вам верить, этот Штайнер — настоящий самородок, на все руки мастер, — саркастически заметил он.
— Я ничего не знаю о его талантах, — отозвался Мейер, — но, во всяком случае, он — отличный солдат.
— Я обычно осторожен в оценках людей, — холодно ответил Штрански. — Есть чисто человеческие достоинства, помимо солдатских, которые имеют ценность и которые следует принимать во внимание. Меня удивляет, что этот, как его?..
— Вы имеете в виду Штайнера?
— Да, его, Штайнера. Как я уже сказал, меня удивляет, что этот Штайнер при всех его выдающихся талантах всего лишь ефрейтор.
Мейер опешил. Штрански высказал вполне справедливый аргумент. Судя по тому, что ему известно о Штайнере, он воюет вот уже пять лет, но так и не продвинулся в чине. Должно же быть какое-то атому объяснение. Ничего, он когда-нибудь узнает о нем все.
Голос Штрански вернул его из раздумий в реальный мир. Командир батальона сложил руки на груди, насмешливо улыбнулся и спросил:
— Ну и?
Мейер отвел взгляд. Напыщенный осел этот Штрански, подумал он, однако вслух ответил другое:
— У меня не было времени, чтобы досконально разобраться в этом. Штайнер какое-то время отсутствовал в части, потому что получил ранение и был эвакуирован в тыл и вернулся в роту всего полгода назад, вскоре после того, как я получил назначение в батальон.
— Так он с тех пор командует взводом? — спросил Штрански.
— Нет. В ином случае я давно бы представил его к чину унтер-офицера. Две недели назад он был командиром отделения. Я доверил ему командование взводом после того, как унтер-офицер Граф был ранен при артиллерийском обстреле. С тех пор произошло так много событий, что у меня просто не было возможности похлопотать за него.
Штрански бросил окурок на землю и придавил его каблуком.
— Если ваш Штайнер сможет привести сюда взвод, то я повышу его в чине до полного унтер-офицера.
— Тогда будем считать, что повышение он уже получил.
— Вы очень самоуверенны, — съязвил Штрански.
Офицеры смерили друг друга испытующими взглядами. На их лицах читалось нескрываемое взаимное неудовольствие. «Почему я позволяю ему давить на меня? — подумал Мейер. — Он настолько высоко сидит в своем седле, что никогда не изволит нагнуться, чтобы посмотреть, какую траву щиплет его конь. Ефрейтор для него просто не существует, так же как и я». Мысль вызвала у Мейера раздражение, и его голос прозвучал резче, чем следовало:
— Я достаточно давно знаю Штайнера, чтобы ручаться за него.
Штрански удивленно поднял брови.
— Я не интересуюсь вашим мнением, герр Мейер, — отчеканил он. — Но я привык к тому, что подчиненные разговаривают со мной в другом тоне.
Мейер заметил, как на лице гауптмана появились белые пятна. На короткое мгновение он пожалел о собственной настойчивости. Со смешанным чувством тревоги и любопытства он ждал, что произойдет дальше. Но Штрански, похоже, взял себя в руки. Его лицо обрело прежний оттенок.
Не сказав больше ни слова, он повернулся и зашагал в сторону окопов. Мейер последовал за ним. Когда они приблизились к пулеметному гнезду, гауптман остановился. В этом месте окоп был расширен и представлял собой квадратной формы яму, прикрытую сверху несколькими досками. Пулеметчик повернул голову и неуверенно посмотрел на обоих офицеров. Мейер дружески кивнул ему:
— Что нового, Отт?
Пулеметчик вытянулся по стойке «смирно».
— Второй номер пулеметного расчета. Ничего нового не замечено!
Штрански смерил его строгим взглядом.
— Какова ваша задача? — спросил он.
Лицо пулеметчика покраснело. Он открыл было рот, чтобы ответить, но тут же вопрошающе посмотрел на Мейера.
