14
После разговора со Штайнером Трибиг направился прямиком к командиру батальона. Задыхаясь от ярости, он выложил Штрански все до последнего слова.
— Такое невозможно терпеть дальше! — подвел он итог, забыв о своей обычной подобострастной манере.
Штрански сидел за столом и курил. Лицо его оставалось безучастным. Когда Трибиг закончил свой рассказ, он лишь презрительно пожал плечами:
— Вы знаете не хуже меня, что этот тип многое себе позволяет. С точки зрения устава выбор средств воздействия на него у меня ограничен. С точки зрения устава, лейтенант Трибиг.
Штрански злорадно улыбнулся:
— Но есть и другие способы.
После этих слов он предложил адъютанту сесть за стол, а сам задумчиво посмотрел на потолок. Возникла пауза, во время которой Трибиг успел рассмотреть комнату. После неудачной атаки сегодня утром он приложил все усилия к тому, чтобы найти приличное помещение для командного пункта. В конечном итоге его выбор пал на квартиру на третьем этаже с окнами во двор, в окружении еще нескольких домов.
— Чем выше, тем лучше, — решил он тогда. — Неизвестно, как завершится вся эта катавасия, но если русские предпримут контратаку, уж лучше пусть они будут под нами, чем наоборот.
Молчание затягивалось. Наконец Штрански, судя по всему, принял для себя решение.
— Я бы посоветовал вам избегать стычек со Штайнером, — произнес он устало. Трибиг открыл было рот, чтобы защитить себя, однако Штрански его опередил: — Ничего. Что сделано, то сделано. И хотя мне это не нравится, уже ничего не изменишь. Главное, будьте осторожны впредь, вот мой вам совет.
Командир батальона посмотрел на часы.
— Времени у нас в обрез. Через пять минут Штайнер пойдет в атаку, вы должны последовать за ним с остальной ротой. Пробьется он на завод или нет, это его личное дело. Вы же должны делать свое дело, а именно: проследите за тем, чтобы он оттуда уже не вышел. Если вы этого добьетесь, то через несколько дней станете обер-лейтенантом, это вам обещаю я, командир батальона гауптман Штрански.
— Вы это серьезно? — не поверил собственным ушам Трибиг.
Губы гауптмана скривились в злорадной улыбке:
— Когда я что-то обещаю, то в этом не стоит сомневаться. Кстати, хочу поставить вас в известность, что я уже предпринял меры к тому, чтобы получить перевод во Францию. Думаю, приказ последует в самые ближайшие дни. Возможно, — он улыбнулся еще выразительнее, — я мог бы и за вас также замолвить словечко. Если, разумеется, у вас не найдется возражений по поводу того, чтобы продолжить исполнять обязанности моего адъютанта, но уже в каком-нибудь тихом французском городке.
Что-что, а это известие явилось для Трибига полной неожиданностью. Несколько секунд он сидел, открыв рот. То, что он услышал, мгновенно затмило все унижения, которые ему приходилось терпеть от командира батальона. От одной только мысли о том, что он может снова оказаться во Франции, голова у него пошла кругом, как у пьяного.
— Вы даже не представляете, как я был бы вам за это благодарен, — наконец пролепетал он.
Штрански снисходительно кивнул:
— У вас будет возможность продемонстрировать мне свою благодарность — причем очень скоро.
В следующее мгновение голос гауптмана изменился — теперь он звенел сталью:
— Освободите меня от этого мерзкого типа Штайнера, и я гарантирую вам, что вы вернетесь с войны живым. Он же не должен вернуться, даже если для этого вам придется убить его собственными руками. Я должен знать, что он мертв, мертв, мертв!
Лицо Штрански было искажено злостью. Трибиг даже отшатнулся в ужасе — таким он его еще ни разу не видел.
— Я сделаю все, что в моих силах, — поспешил он заверить своего начальника.
Но Штрански яростно затряс головой:
— Все, что в ваших силах, меня не устраивает. Я жду от вас большего. Вы не должны останавливаться ни перед чем, и чем больше в вас будет дерзости, тем выше я оценю то, что вы сделаете. Но только помните — если, не дай боже, эта история всплывет, я не смогу покрывать вас.
Трибиг задумался. Он был далеко не в восторге от того, что вся ответственность ложится на его плечи. Чем дальше лейтенант об этом думал, тем больше ему становилось не по себе. Увы, Штрански не дал ему времени все как следует взвесить.
— У вас нет причин для беспокойства, — сказал гауптман. Он встал со своего места и, подойдя к лейтенанту, по-отечески положил ему на плечо руку: — Более того, я готов существенно облегчить вам задачу — насколько это в моей власти. Как только вы окажетесь на заводе, возможностей у вас будет не один десяток. Какую из них вы используете, зависит от вас. — В голосе Штрански появились вкрадчивые нотки. — В любом случае, уж если выбирать из двух зол, то меньшее. Мне из надежных источников известно, что всех, кто удерживает этот плацдарм, уже списали в число потерь. Никакой эвакуации не планируется, потому что в ближайшие две недели Крым превратится в мешок с перевязанной горловиной. Русские уже вышли на подступы к Перекопу. И всех, кто сейчас находится южнее Перекопа, постигнет судьба 6-й армии. Вы бы хотели там оказаться?
— Откуда вам это известно? — пролепетал Трибиг побелевшими от страха губами.
— Известно. Один из моих родственников служит при Верховном штабе. Но прежде чем это произойдет, я уже буду на пути во Францию. Франция… — Штрански похлопал Трибига по плечу. — Вы хотя бы знаете, что это значит? Это значит жизнь, Трибиг, будь то Биарриц, или Арашон, или Мон-де-Марсан, или Париж. Подумайте сами. Париж — Нотр-Дам, Елисейские поля, Монмартр… Неужели вы еще раздумываете?
Трибиг посмотрел на раскрасневшееся лицо гауптмана, искаженное едва ли не истерическим экстазом, и сглотнул застрявший в горле комок. Еще несколько секунд, и последние сомнения оставили его. Когда же Штрански принялся расписывать, какая судьба ожидает Трибига, останься тот на плацдарме, лейтенант прикрыл ладонями уши и вскочил на ноги.
— Нет, только не это! — крикнул он и зажмурился.
Штрански довольно наблюдал за его реакцией.
— У вас нет выбора, — спокойно произнес он. — Либо бесславно сгинуть где-нибудь в Сибири, либо пить шампанское во Франции. Что вы предпочитаете?
— Штайнер не вернется, — еле слышно пролепетал Трибиг. — Я полагаюсь на ваше слово, герр гауптман, и надеюсь, что вы возьмете меня с собой во Францию. Но могу я задать вам один вопрос?
— Это какой же?
Их взгляды встретились.
— Почему это для вас так важно? — осмелился наконец Трибиг. — Если вас через несколько дней здесь не будет, какая вам разница, что произойдет со Штайнером?
Возникла короткая пауза. Штрански подошел к окну и задумчиво посмотрел во двор.
— Что будет со Штайнером, — наконец подал он голос, — куда более важно для меня, чем то, выиграем мы или проиграем войну. Но вам все равно этого не понять. Это мое личное дело, Трибиг. А теперь ступайте, иначе опоздаете. И не забывайте постоянно держать меня в курсе событий, для этого у вас есть радиопередатчик.
