— Вам бы лучше прилечь, парни, и поспать, пока не поступил новый приказ. Кто знает, когда нам еще выдастся возможность нормально поспать. Выставляй караул — Маага, Дитца и Профессора. После это настанет время выступать.
Все мрачными взглядами проследили за тем, как он надел пилотку, забросил на плечо автомат Томпсона и направился к выходу.
Шнуррбарт невольно шагнул вперед.
— Куда ты собрался?
— На разведку, — коротко ответил Штайнер. В следующую секунду за ним закрылась дверь блиндажа.
Во взводе было одиннадцать солдат. Слишком мало для того, чтобы оборонять коварную лесистую местность. Утром русские непременно воспользуются численным перевесом и ударят в болезненную точку противника. Ансельм был не в силах заставить себя думать о том, что в таком случае произойдет. Часовая задержка при отступлении, пожалуй, не была бы столь убийственной. Даже двухчасовая. Но продержаться на позициях до утра! Это настоящее самоубийство, подумал Ансельм.
Один из солдат сел рядом с ним. Посмотрев на него, Ансельм понял, что это Керн.
— Ну и что ты об этом думаешь? — спросил он. Керн пожал плечами:
— Что тут скажешь? Дерьмо наше дело. Дерьмовее не бывает. Эти скоты не успокоятся, пока не укокошат нас.
Ансельм с отвращением отнесся к этому высказыванию. Он с первого взгляда невзлюбил Керна, чьи вульгарные манеры вызывали раздражение у многих во взводе.
— Если ты только это и можешь сказать, — с нескрываемой враждебностью произнес Ансельм, — то лучше оставь свое мнение при себе.
Керн ответил ему злобным взглядом.
— Если тебе не нравится, что я говорю, то и не спрашивай меня, — прорычал он и просунул большой палец за воротник на затылке и оттянул его. У него были огромные волосатые руки. Ансельм внимательно рассмотрел его плоское уродливое лицо, низкий лоб и густую гриву волос. Слава богу, что я не похож на этого типа, подумал он и провел ладонью по собственному юному лицу.
О Керне он знал не слишком много, поскольку тот попал в их роту всего пару недель назад, будучи переведен в нее из хлебопекарной роты. Впрочем, ни у кого во взводе его прошлое особого интереса не вызывало. Возможной причиной подобного перевода было какое-нибудь дисциплинарное наказание. Точно знали одно — на гражданке он владел небольшой гостиницей, Керн упоминал об этом при каждом удобном случае. Когда он говорил о бесчисленных бутылках вина, которые хранились у него в погребе, все слушали его с восхищением. Он намекал на то, что гостиничка приносит ему приличный доход, и Ансельм испытывал неприязнь всякий раз, когда слышал хвастливые речи пекаря. Он мрачно наблюдал за тем, как Керн толстыми неловкими пальцами скручивал сигарету, и половина табака при этом высыпалась на пол. Неловкость этого неприятного человека заново наполнила Ансельма жгучей неприязнью.
Остальные сидели за столом. Крюгер достал из кармана колоду карт и предложил:
— Сыграем? Ложиться спать уже нет никакого смысла.
После этих слов он потер нос и нахмурился. Вид у него в эти минуты был мрачнее обычного. Наблюдая за ним, Ансельм вспомнил, что Крюгер — пруссак и происходит откуда-то из-под Кенигсберга. Ходили слухи, что его отец был русским, потому что Крюгер говорил по-русски, но никогда ничего не рассказывал о своей семье.
Профессор сидел рядом с ним. Он отличался покладистым характером, и с ним всегда можно было поладить. Ансельму нравилась его спокойная и правильная речь. Он часто задавался вопросом, почему Дорн так и не стал офицером. Крюгер как-то сказал, что Профессор просто не хочет добиваться офицерского чина. По мнению Ансельма, это было глупо и абсолютно непрактично.
Еще одним человеком, сидевшим за столом, был Дитц, судетский немец, самый молодой солдат во взводе. Штайнер придумал ему прозвище Малыш. По мнению Крюгера, Дитц был самым настоящим мечтателем. Ансельм внимательно разглядывал всю компанию, как будто это каким-то образом могло приободрить его. Мысль о том, что им придется покинуть уже обжитый блиндаж, навевала мрачные предчувствия. Он тяжело вздохнул и произнес:
— Скверно.
— Что скверно? — спросил Крюгер.
— Нам придется оставить это место.
— А я-то думал, что ты давно привык к переездам.
— Я никогда не привыкну к ним, — горячо отозвался Ансельм. — Мы целую неделю обустраивали блиндаж, черт бы всех побрал.
— Аминь! — ответил Крюгер и шлепнул козырем по столу с такой силой, что погасла одна из коптилок.
— Смотри, что делаешь, идиот! — рявкнул Керн.
— Сам идиот! — парировал Крюгер. Его глаза злобно сузились. Несколько секунд Керн и Крюгер смотрели друг на друга в упор, напоминая бойцовых петухов. Керн не выдержал первым и бросил карты на стол.
— Я по горло сыт этой херней! — проворчал он.
Крюгер самодовольно ухмыльнулся и произнес:
— Да ты просто сдрейфил, парень!
Керн поспешил сложить на груди руки, как будто размышляя, стоит ли пускать их в дело и схватить насмешника за горло, но ограничился язвительной улыбкой:
— Если ты думаешь, что я сдрейфил, то просто не знаешь меня, вот и все!
— С какой стати мне тебя знать? — подзадоривал его Крюгер. — Ты у нас тут всего две недели.
Лицо Керна вспыхнуло.
— Тебе-то самому вроде бы нечем хвастать, — сердито заявил он. — Две недели на передовой засчитываются за два года. Когда понюхаешь пороху и знаешь свое дело, единственное, что тебе нужно, — это удача.
Крюгер повернулся к остальным:
— Слыхали?
— Не глухие, — ответил Ансельм. — Он не может отличить русского от немца, но считает себя старым воякой.
Керн снова посмотрел на дверь.
— Интересно, чем там занимается Штайнер?
Шнуррбарт зевнул и повернулся к Крюгеру.
— Можешь сходить и поискать его, — предложил он. — Наша рота, наверное, уже давно ушла.
— Почему я?
— Потому что ты самый надежный из всех нас.
Крюгер встал и потянулся за своим автоматом. Выражение лица Шнуррбарта ему не понравилось. Он снова опустился на табурет.
— Я не нянька ему. Штайнер сам может позаботиться о себе.
— Это точно, — согласился Шнуррбарт и встал. — Если бы он зависел только от тебя, то его можно было бы только пожалеть.
Не дождавшись ответа Крюгера, он вышел из блиндажа.
Перед дверью он остановился. Немецкие позиции проходили по местности, густо поросшей лесами, и в этот час было настолько темно, что Шнуррбарт не мог разглядеть даже ближних деревьев. Поэтому он пошел по траншее. Вскоре он нашел Маага, который поинтересовался, когда его сменит следующий караульный.
— Через десять минут, — ответил Шнуррбарт. — Штайнер был здесь?
