После этого он сосредоточил внимание на простиравшейся перед ним местности. Она все еще поднималась вверх и стала более влажной и грязной, затрудняя движение.
Дождь неожиданно прекратился. На другой стороне, примерно в двухстах шагах отсюда, выпустили еще одну сигнальную ракету. На несколько секунд стали отчетливо видны все складки местности. Перед взводом на расстоянии брошенного камня высилась темная стена. Штайнер решил, что это, должно быть, земляной вал русских траншей. Восточный склон горы был также отчетливо виден. Немецкие позиции, скорее всего, проходят параллельно им. Когда сигнальная ракета погасла, он посмотрел на своих подопечных. Солдаты неподвижно лежали на земле. Устало, как будто ранец на его плечах неожиданно сделался тяжелее в несколько раз, он выпрямился и несколько секунд стоял в нерешительности.
— Что случилось? — шепотом спросил Крюгер. Штайнер ничего не ответил. Его первоначальное намерение провести взвод через ничейную землю по проклятым последним ста метрам казалось ему истинным безумием. Он нахмурился и принялся обдумывать сложившуюся обстановку. Похоже, что есть только один способ уберечь взвод от пулеметных очередей своих, немецких солдат.
Он подозвал к себе товарищей и шепотом все им объяснил.
— А если тебя подстрелят? — спросил Крюгер.
— Если мне повезет, то все получится как надо, — отозвался взводный. — Но если со мной что-то случится, следующим попытается пройти Шнуррбарт. Особого выбора у нас нет. Вы пойдете со мной. Мы должны сначала найти место, где вы сможете свободно пройти и где вас никто не остановит. Потом вы вернетесь и подождете выстрелов из ракетницы. Если ничего не произойдет через пятнадцать минут, то Шнуррбарту лучше выступать вперед. Я… — он не договорил и бросился на землю. Впереди что-то оглушительно грохнуло, и все прижались к земле. В следующую секунду в воздух взлетели комья земли, градом обрушившиеся на спины солдат. Все, затаив дыхание, ждали нового выстрела. Наконец свист снарядных осколков прекратился, и стало тихо. Штайнер поднял голову и стряхнул с себя оцепенение, вызванное взрывом. Весь год взводу не хватало боеприпасов, зло подумал он, а тут они бестолково расстреливают весь боезапас. Солдаты постепенно пришли в себя. Шнуррбарт вытер грязное лицо и тихо выругался.
— Это еще не все, — предупредил его Крюгер. — Они никогда не выпускают только один снаряд.
— Они всегда выпускают только один снаряд, — возразил Шнуррбарт. — С тех пор как я служу в этой проклятой армии, они выпускают один снаряд и убивают им своих же солдат.
— Успокойтесь! — одернул их Штайнер. — Если они еще захотят пострелять, то мы все равно не сможем им помешать. — Он повернулся к Крюгеру: — Пора идти. Тебе все понятно?
— Все, — мрачно отозвался пруссак.
Он передал пулемет Маагу, стоявшему рядом с ним. Пленный все так же неподвижно сидел на земле.
— Не спускай с него глаз! — сказал Крюгер Керну. — Если он издаст хотя бы звук, нам конец.
— Не издаст, — пообещал Керн, многозначительно пошевелив пальцами.
— Удачи! — прошептал Шнуррбарт.
Штайнер кивнул. Когда они с Крюгером растворились во тьме, солдаты продолжали тревожно смотреть им вслед. Затем все опустились на землю и стали ждать.
Плотно прижимаясь к земле, Штайнер и Крюгер поползли к русским окопам. Они были уже всего в нескольких метрах от них, когда Крюгер что-то еле слышно прошептал и схватил взводного за ногу. Тот повернулся к нему и еле слышно спросил:
— Что там?
Крюгер безмолвно указал влево. Напряженно вглядываясь в темноту, Штайнер через несколько секунд увидел русского солдата. Тот стоял в окопе. Его бесформенная каска возвышалась над земляным валом.
— Справа, — прошептал Крюгер, и они с крайней осторожностью поползли по влажной земле. Они преодолели расстояние примерно в пятьдесят метров, двигаясь параллельно русским траншеям, прежде чем Штайнер внезапно свернул в сторону. Задыхаясь, Крюгер полз рядом с ним. Их форма была влажной и неприятно липла к телу, руки и лица перепачканы грязью.
— Видишь кого-нибудь? — спросил Штайнер.
— Никого.
Штайнер задумался. Затем встал и, пригибаясь, прошел немного вперед. Когда он приблизился к траншее, со стороны немецких позиций в воздух взлетела еще одна ракета. Он быстро опустился на колени и заглянул в траншею. Там никого не было. Когда Крюгер подошел к нему, он прошептал:
— Здесь ты должен перейти. Именно здесь, ты понял? Можешь взять мой автомат. Он мне не понадобится.
— Почему? — удивился Крюгер.
Штайнер огляделся по сторонам. Где-то справа немецкий пулеметчик выпустил очередь трассирующих пуль. Они исчезали в темноте, как падающие звезды. Свет сигнальной ракеты уже погас. Перед ним простиралась черная и враждебная полоса ничейной земли.
— Потому что дезертиры никогда не берут с собой оружие, пересекая линию фронта. А теперь возвращайся!
Крюгер на мгновение замешкался. Затем крепко пожал взводному руку.
— Если с тобой что-нибудь случится, — свирепо произнес он, — я их всех перебью!
— Слишком их много, — ответил Штайнер. — Иди!
Проследил взглядом за тем, как фигура Крюгера растворилась в темноте. Неожиданно взводный испытал неописуемое одиночество. Какое-то время он стоял, глядя поверх траншеи. Жаль, что он не взял с собой кого-нибудь еще из солдат. Хотя бы одного человека… Штайнер вспомнил, что товарищи ждут его сигнала, и взял себя в руки. Он осторожно вскарабкался на другую сторону траншеи, перелез через бруствер, лег и стал ждать следующей ракеты. Когда она погасла, Штайнер вытянулся, напрягая все мышцы. Неожиданно сердце бешено застучало у него в груди.
— Вставай, идиот! — подхлестнул он себя. — Вставай!
Его ноги отчаянно дрожали, он судорожно хватал ртом воздух, впиваясь пальцами в мягкую почву. Несколько секунд Штайнер отчаянно боролся со своим страхом, придавливавшим его к земле и угрожавшим сокрушить его волю. Его лицо исказилось, он широко открытыми глазами вглядывался туда, где должны были находиться немецкие позиции. Ругаясь сквозь стиснутые зубы, он пытался заставить свое тело снова прийти в движение. Однако на его сгорбленную спину давил жуткий груз темной ночи. Страх как будто сдавил ему горло, и вскоре он почувствовал, что задыхается. Штайнер понимал, что борется с самим собой. Неожиданно окружающая местность снова осветилась ракетой, точнее двумя, выпущенными в разных точках. Они взлетели почти вертикально и отклонились в сторону, движимые порывом ветра. В следующее мгновение взводный вскочил на ноги и бросился вперед. Он ничего не видел и ничего не слышал. Его ноги как будто не касались земли. Через несколько секунд Штайнер взбежал вверх по склону. До немецких позиций оставалось уже не более двадцати метров, когда в небе повисла новая ракета. Тогда он поднял вверх руки и закричал.
6
Мейер брел по воде, скопившейся на дне окопа, чувствуя, как ему на лицо падают тугие струи дождя. Неожиданно он обо что-то споткнулся и упал. Лейтенант выругался, поднялся на ноги и нащупал препятствие, оказавшееся обломком бревна, застрявшим между стенками траншеи. Несмотря на все его усилия, коряга ни на сантиметр не сдвинулась с места. Мейер в раздражении пнул ее ногой. Затем заметил входное отверстие в левой стенке окопа. Забравшись в него, он понял, что это умело сооруженное пулеметное гнездо, в котором для удобства пулеметчика сделали скамеечку. Выпрямившись, лейтенант стукнулся головой о положенную сверху деревянную балку. Мейер выглянул в широкую амбразуру, однако снаружи было настолько темно, что он ничего не увидел. Тем не менее он вполне уютно чувствовал себя в этом месте, и это ощущение усиливалось бесконечным шелестом дождя. Он со вздохом опустился на скамейку и принялся слушать этот монотонный успокаивающий шум. Лейтенант закрыл глаза. Спустя какое-то время — он точно не знал, прошли минуты или часы, — какой-то посторонний звук вывел его из состояния мечтательного оцепенения. Раздался чей-то голос, и, когда Мейер открыл глаза, ему показалось, что он заметил силуэт, возникший на фоне прямоугольного входа.
