— Настолько, что его можно отложить и попредвкушать.
— Херня! — фыркнула я и прошлась голышом по комнате к своей, лежащей в углу на деревянной лавке сумке. — Я в принципе не собираюсь тащить в рот какую-то фигню, приготовленную в антисанитарных условиях. Вся эта дебильная походная романтика не для меня. И кстати! У меня нет обуви. Очень сомневаюсь, что моя высохла со вчера и в принципе пригодна теперь для носки.
— Обувь надо купить тебе, да, — кивнул Яр. — Смотаемся в поселок попозже. А до речки я тебя и на спине, как рюкзак, донесу. Тут пройти пятьдесят метров.
— Вчера не натаскался?
— А свое таскать — только в радость. Давай как в том старом мультике про Гену и Чебурашку: ты возьмешь все нужное, а я возьму тебя.
— «Возьму тебя» звучит хоть и старомодненько, но совсем не про рыбалку. — Я неторопливо надевала кружевные трусики, нахально ухмыляясь при виде его сосредоточенно-напряженного выражения лица, неотрывного взгляда и частых рывков кадыка.
— Понимаю твои старания, но у тебя не выйдет убедить себя, что между нами исключительно только секс, Роксана.
— Пф-ф! — закатила я глаза. — А что у нас еще может быть? Мы едва знаем друг друга, взаимно бесим, не имеем ни грамма общего, и если ты вдруг решил, что эта моя вчерашняя сопливая исповедь что-то значит…
— Прекрати! — рявкнул Яр на меня, затыкая. — Я ЗНАЮ, что ты делаешь, погремушка! Я ЗНАЮ, что ты чувствуешь! Брыкайся, как хочешь, меня ты от себя уже не отцепишь. Но не пытайся обгадить из страха первый момент собственной откровенности со мной. Тебе не нужно бояться меня.
— То есть я тебя боюсь? — насмешливо фыркнула я, злясь, что так отдает болью в груди.
— Еще как. Но у тебя нет причин. Я уже никуда не денусь. Так уж у нас вышло. Со временем усвоишь, — и он указал мне на стол, состроив «этот вопрос исчерпан» рожу. Ну говорю же — бесит.
При выходе из дома, прямо на крыльце, он повернул меня к себе спиной и нацепил рюкзак. Потом обошел и встал на одно колено, предлагая взгромоздиться на себя. Я нарочно помедлила, изучая пристально еще и вид сзади.
— Качков не люблю, но задница у тебя что надо, — усмехаясь, сказала ему и даже нахально стиснула одну его ягодицу. Ну как, попыталась, потому как они у него, похоже, вырезаны из дерева. Из дуба стопудово.
— Ну хоть что-то во мне что надо, — оглянулся через плечо Яр выжидающе.
Я взобралась на него, обвив ногами вокруг торса сзади и за шею. Не придушу хоть? Вряд ли. Там мышцы, как железо, что ему мои цепляния. Яр подхватил связку уже приготовленных удочек, какой-то плотно свернутый тюк и бодро зашагал вокруг дома. За баней открылась тропинка, что действительно метров через пятьдесят привела к речке.
— Слезай, — скомандовал гризли, остановившись около приличных размеров валуна с плоским верхом. — Тут уже хорошо все прогрелось.
Поверхность камня и правда была уже теплой. Яр, сняв с меня рюкзак, развернул тюк, расстилая на берегу еще одну шкуру, и достал из середины свертка что-то непонятное.
— Я пока снасти установлю, а ты сиди тут. Скоро совсем потеплеет и сможешь везде ходить. Но если нетерпячка, то хоть носки надень, — и он кинул мне то самое мохнатое нечто. — Шерсть натуральная. Чистые, не носил никто. Я покупал в поселке у бабульки одной для зимней охоты, но не пригодилось. Только к самой воде не лезь и по траве не ходи, там еще роса.
Я приподняла один из толстенных уродливых носков, с подозрением рассматривая.
— Что-то они какие-то кривоватые, что ли, — высказалась критически.
— Есть немного, — согласился он. — Бабуля старенькая совсем, с глазами и памятью плоховато.
— А зачем купил? Тоже из жалости, из которой со мной возишься? — Раздражение опять хлестнуло мне по нервам из своей вечной засады.
— Желание помочь и бесполезная жалость — разные вещи, Роксана, — невозмутимо ответил Яр, состыковывая несколько кусков в одно длинное удилище.
— Ага, то есть ты у нас Бэтмен? Или Супермен? Короче, герой, причиняющий всем добро?
— Нет, я просто знаю, что это такое — отчаянно нуждаться в помощи, но отрицать потребность в ней.
Я еще не сгенерировала очередную колкость, когда на камень рядом со мной вспрыгнул котяра и тут же по-хозяйски развалился на утреннем солнышке.
— Фу, ну и урод же он все-таки, — скривилась я, ощущая, однако, не столько брезгливость от вида проплешин и шрамов этой мохнатой скотинки, но и что-то вроде сочувствия. При ближайшем рассмотрении казалось, что этого бедолагу как минимум изощренно пытали. — И где ты его только такого нашел?
— На помойке, на которой и сам некоторое время обретался, пока Андрюха меня не нашел и в ум не привел.
— Ты? На помойке? — Я уставилась на гризли изумленно.
— Ага, практически так, — кивнул он, продолжая возню со снастями.
— И как же ты такой весь из себя правильный и знающий, как надо, там оказался?
— Я не правильный. А туда я сам себя определил. Бухал, жалел себя сильно, решил на жизнь забить. Короче, сломался и сдался.
Он говорил это легко как-то, без всякого надрыва, но вот у меня отчего-то неожиданно потянуло-заныло все. От зубов до мозолей на пальцах ног. Но сильнее всего в районе сердца и желудка.
— Что так? — Я присела на камень рядом с кошаком.
Потрогала его ухо пальцем. Он открыл свой единственный глаз, глянув угрожающе. Я же показала ему зубы в ответ и потрогала снова. Он хлестнул хвостом и закрыл глаз, вдруг затарахтев так громко, будто неподалеку завелся трактор.
— Моя жена тогда ушла к моему более состоятельному другу… Ну я тогда считал, что другу. Но сначала избавилась от нашего ребенка.
— Тупая п*зда! — выпалила я, со свистом втянув воздух. — Смотрю, ты умел выбирать друзей.
Глава 20
— Тут не поспоришь, — согласился я, пряча улыбку и сдержав желание оставить удочки и подойти зацеловать свою погремушку.
Представил, как она психанет, если полезу к ней с этими нежностями и дам понять, как она спалилась, выйдя из образа «мне на всех срать и особенно на тебя». И захотелось пристать к ней с поцелуями еще сильнее. Даже глаза пришлось на пару секунд прикрыть, выравнивая дыхание. Ох и волочет меня к тебе, Роксана, просто жесть какая-то.
— И что, ты взял и спустил все этому недодругу? Даже по харе подлой не врезал?
Хотел. И не всего лишь врезать. Но сразу как-то не вышло, прятался он хорошо, а потом…
— Думаешь, был смысл?
— А то! Таких надо бить. Или хоть в рожу поганую высказать, что они собой по жизни представляют. — Роксана хмурилась и горячилась, при этом настойчиво поглаживая Шрэка и, похоже, совсем этого не замечая.
— Ну для меня тогда было куда как важнее то, что любимая женщина отказалась от меня и выбрала другого.
