Но от предложения Ярослава отказаться было грех. Я, существо из мира нежеланных или оказавшихся по любым причинам бесхозными детей, вдруг очутилась в ином пространстве. Там, где их рождение – большая настоящая радость. И да, стоило смочить сердце чуток, чтобы не болело о себе, о судьбе моей гадской. Где нужна, ой как нужна, да только совсем не для того, чтобы любить. И еще я сразу представила, как это взбесило бы старого ублюдка, и тут же схватилась за стакан. За новорожденных и свободу!
– Слышала, Катюха, Камень тебя в крестные позвал, – подмигнул мне Андрей, положив под столом лапищу на мое бедро. Почему у меня нет ни единого импульса оттолкнуть, сбросить ее? Приятно от сочащегося сквозь ткань тепла его кожи. – Отказываться нельзя.
Соглашаться – вот чего мне действительно нельзя. Не повернулся у меня язык ни соврать, ни правду сказать, вот и спряталась за пустой улыбкой.
Мужчины выпили на посошок, Камнев вызвал такси и стал собираться домой, а Боев обнял меня за талию, подхватывая и утаскивая его провожать. Будто мы такая себе нормальная семейная парочка, провожающая засидевшегося в гостях допоздна друга. Друг не мой, дом не мой, да и не пара мы, но мне уютно.
– А то еще как кинешься тут все допивать, – прошептал Боев мне на ухо и лизнул мочку, отчего у меня тут же болезненно заострились касающиеся мягкой ткани соски и сжалось внизу, мигом напомнив о том, как это было – ощущать его в себе. И о том, что произойдет, когда мы останемся наедине. – А потом еще буянить и лупить меня начнешь.
– О нет, саблезубый, у меня на тебя другие планы, – так же шепотом ответила я, дивясь своей смелости. Не иначе, как во мне коньяк говорит. А еще и приятно шумит в голове, все как-то непривычно хорошо вокруг и так и подмывает лизнуть шею верзилы рядом. Вот тут, где как раз достану, чуть приподнявшись на цыпочки. Уф-ф-ф, этот коньяк – точно какое-то волшебное зелье.
– Саблезубый, значит? Хорошая новость в том, что у тебя в принципе на меня есть планы, – подмигнул мне Андрей, как только за Яром закрылась дверь. – Выходит, я не фатально облажался, да?
Он повернулся ко мне, обнял, тесно прижав к себе и принялся, покачивая бедрами, потихоньку теснить обратно в комнату. Будто вел в непристойном танце, откровенно потираясь стояком о мой живот, отчего голова кружилась все сильнее. И не нашлось ничего во мне, способного сдержать от ответного покачивания, усилившего замечательное ощущение стремительного растущего возбуждения. Господи, сколько еще в себе приятного таит близкий контакт с мужчиной, того, о чем я знать не знала.
– А для тебя это реально имеет значение? Ведь я здесь и все еще согласна на все. Разве не это самое главное? – хмыкнула я и таки провела языком по его немного колючему подбородку. Рваный вдох воодушевил, и я теперь прижалась и губами. Так близко к его рту. Искушение узнать, каково будет целоваться с ним, почти непреодолимо.
– Угу, главное, конечно, – буркнул Боев, заваливая меня на постель, до которой как раз дотолкал. Уверенно, но при этом аккуратно, снова как какой-то чрезвычайно хрупкий предмет. Совсем не так, как в первый раз. – И сейчас прям по пунктам будем разбирать, на что конкретно ты согласна, Катюха.
Он поднялся и неторопливо стянул с себя штаны вместе с боксерами, оставаясь голышом. Я закусила губу, силясь заставить себя смотреть ему в лицо, но проиграла в этой борьбе и уставилась на вызывающе торчащий член, достающий темной поблескивающей головкой почти до пупка. Да… уж…
– Готова ли ты, Катерина, принять мои извинения за грубость и всю ту хрень, что я про тебя сморозил недавно? – торжественным тоном спросил Андрей.
– Хм… А одетым ты спросить не мог? – рассмеялась я, что, однако, нисколечки не мешало все сильнее заводиться.
– Ты смеешься, значит, злиться не можешь. Ну и я заметил, что вид моего прибора оказывает на тебя благоприятное влияние, и не дурак же я, чтобы не воспользоваться таким козырем.
– Козырь… хм… тот еще, – пробормотала, уже смирясь с тем, что действительно залипаю на этом виде. Озабоченная я. – Но разве это честная игра? Где мои козыри?
– Кто играет честно, когда у него стоит? – фыркнул обольститель. – И нах тебе козыри, если чтобы выиграть, достаточно сиськи мне показать.
– Только их?
– Вот прямо сдай тебе себя с потрохами, да? Ладно, я не такая жадобина, как ты. Скинешь все шмотки – считай, выиграешь и не начиная. У любого дурня с членом.
– Так уж и у любого?
– Поверь, дядя знает, о чем толкует. – Конечно, я понимаю, что это просто лесть, но от этого не менее приятно. Приятно быть красивой для него. А раньше я себя за это чуть ли не ненавидела. – Так что там насчет прощения за мой длинный язык? – усиливая заявленное влияние Боев обхватил свой ствол у основания и снова стал покачивать, слегка проводя вверх-вниз. Огромный кулак, скользящий туда-сюда по перевитому толстыми венами мощному стержню, широкое запястье в негустых светлых волосках, на котором четко проступали мышцы от этой завораживающей меня ритмичной работы. В комнате катастрофично стала расти температура, губы пересохли, и мои бедра сжимались сами собой, чтобы хоть как-то гасить растущее внутри напряжение.
– А как насчет добыть это самое прощение языком вовсе не болтая? – У-у-ух ты-ы-ы! Я люблю тебя, коньяк!
– Да я, похоже, разбудил в моем бревнышке сластену? – заржал Андрей и, ухватившись за края штанин, потянул с меня пижамные брюки. Я охотно приподняла задницу, помогая раздеть себя.
Кого-то ты, мужик, точно разбудил во мне. И вот ведь странная штука: раньше мне был и секс тот пофиг, и разговоры о нем ни в одном месте не щекотали. А сейчас я даже сквозь дарящий отвагу и свободу хмель ощущаю смущение и жадное предвкушение. И каждое слово как ласка дразнящая. Это в порядке вещей, или у меня отклонения?
Глава 25
«Шлюха ты, Катька! Все вы такие! И тварь неблагодарная. Перед каждым, небось, за моей спиной, ноги раздвигаешь? Шалава!»
Раздвигаю, Димасик, да так, что шире некуда, сучок старый.
Схватилась за пуговицы верхней части, но Боев зашипел на меня рассерженным котярой.
– Тш-ш-ш! Отставить делать мою работу! Лежи, кайфуй, девочка.
– Да я… – Да только «за»!
Встав на колени на постели, он взял мои ступни и умостил их себе на плечи, открывая окончательно перед собой. Мгновенно почувствовала, что, оказывается, я между ног мокрая насквозь. Боев прошелся неторопливыми поцелуями по одной лодыжке, пристально глядя прямо в эпицентр моего потопа. Меня бросило в жар, да так, что чуть не фыркала, выдыхая. Обласкал вторую ногу, оставляя влажный след на коже. Стало нечем дышать. Прикусил у колена. Я ойкнула и взбрыкнула, оседлав волну сладких судорог внутри. Божечки! Он же еще толком ничего и не делает!
– Так, что, я прощен?
– А? Да-да. Продолжай!
– Ты смотри, командирка какая! – Новый легкий укус с облизыванием, отчего я чуть не заскулила. – Это был только первый вопрос.
