— У тебя ломка, что ли? — прикрикнул водитель, и я пришла в себя.
— Меня чем-то напоили, — призналась и отругала себя за это.
— Сходи, купи себе воды, — машина остановилась у придорожного киоска. — Пить надо больше, — продолжил инструктировать меня мужик, когда я вернулась. — В больничку не нужно? Тебя изнасиловали?
— Нет, — для верности мотнула головой.
— Точно? Ты в ментовку можешь не соваться, — я кивнула, не забывая, что спрятано в моей сумке. — В том районе живет много уродов, которым закон не писан. Держись от них подальше.
— Знаю… теперь, — отвернувшись в сторону окна, я пила воду из бутылки маленькими глотками.
Жажда была наименьшей из моих проблем.
* * * * *
Когда я оказалась в своей квартире, солнце уже показалось из-за горизонта. Здравый смысл подсказывал мне, что оставаться надолго здесь было опасно. Как далеко мог зайти Далимов после убийства Павла? Конечно, я давно уже догадывалась, что мой агент — не самый порядочный человек. Подозревала его в торговле контрафактной продукцией. Наивная. Как мало я видела! Рустам дал мне возможность заниматься музыкой и не думать о финансовой и организационной стороне моих туров. У меня и раньше было много выступлений, но с появлением Далимова все стало проще. Частые гастроли расширили границы и позволили мне выйти на международный уровень. Рустам не "сделал меня", как бахвалился накануне, но его заслуга в том, что благодаря его стараниям с моей музыкой познакомился весь мир. Правда была в том, что мой агент был прекрасным организатором, хотя некоторые поездки, на мой взгляд, были бессмысленными. Но я ничего не понимала в маркетинге. Я даже не знала ничего о своих финансах.
— Не может быть, — простонала отчаянно. Неужели все дело в деньгах? Не верилось, что богатый и успешный Далимов мог покуситься на мои гонорары. Или… я ничего не смыслю в людях.
Наскоро смыв с себя кровь и пот, я натянула старые, истёртые джинсы и домашнюю футболку с эмблемой консерватории.
Улики вложила в вакуумный пакет. Он легко поместился в объемной сумке, подаренной мне какой-то фирмой в рекламных целях. Туда же запихнула пару белья, рубашку и тренировочные штаны.
Самое главное — поверх скудного набора беглянки, я смогла уложить свою скрипку в потёртом футляре. Я не могла ее бросить.
Она, возможно, единственное существо, которое меня не предавало. Никогда.
Мельком выглянув в окно, я увидела въезжающий во двор внедорожник. Эту машину я знала. Из салона вышел Борис, мой жених и пара охранников, которых я не помнила. Сказывалась моя увлечённость творчеством. Она не давала мне сосредоточиться на незначительных деталях, какими я считала посторонних людей. Это, в конце концов, может стоить мне жизни.
В ступоре, я замерла у оконного стекла, наблюдая, как мужчины заходят в подъезд. Пара минут. Это — всё, что мне осталось, и мой побег становится бессмысленным. От накатившей злости в глазах потемнело.
Ублюдок уложил меня в кровать с трупом. Злодейски убил человека и сунул в мою ладонь орудие убийства. Он ждал моей паники, ужаса, криков. Ждал, что я сломаюсь, забьюсь в угол, где он сможет пнуть меня под дых, выволочь на свет и заставить ползти за ним на коленях. Таков был его план. Мужчина, который делил со мной постель, говорил о любви и отношениях, планировал наше совместное будущее, сейчас поднимался по лестнице, прекрасно зная о моей боязни лифтов, и собирался присвоить себе мою жизнь.
— Не в этой реальности…
Распахнув дверь балкона, я шагнула в холодное утро.
Глава 17
Как я умудрилась захватить с собой свитер Виктора, осталось загадкой. Только надев его, я ощутила поддержку почти незнакомца. Стало так тепло внутри.
Сев на бетонный пол, я обняла сумку, прижав её к груди. Высоты я боялась едва ли не меньше, чем замкнутого пространства, но все же смогла перелезть через перила на соседний балкон. Он был отгорожен от моего листом фанеры, к которому я и прижалась спиной.
Грохота выбиваемой двери не последовало, у Рустама был свой ключ. Конечно. Но я отчетливо слышала, как в мою квартиру ворвались чужие. Топот ног в ботинках звучал в одном ритме с моим колотящимся сердцем.
— Она ушла! — заорал Далимов. — Мы опоздали! Твою ж… — он витиевато выругался.
— Куда она может пойти? Друзья?
— Я оградил её ото всех. У сучки никого нет, — Рустам был прав, как никогда.
— Надо мобилизовать частную охрану, — Борис вышел на балкон. Нас разделял тонкий деревянный лист. Стоило мужчине всего лишь перевеситься через перила, и заглянуть за перегородку…
— Нужно распорядиться, чтобы они отслеживали вокзалы и аэропорты, отправь ориентировки во все гостиницы. Но без шума и пыли. Как поймают, пусть привезут в НАШ дом. Предупреди, чтобы не портили ей лицо, — жених был крайне "заботлив". Но от следующей его фразы меня передёрнуло. — Я сам разберусь со своей женщиной.
— Здесь все её вещи. Даже телефон остался на столе.
— Хитрая тварь.
Я просто забыла аппарат, но оказалось, что это был умный шаг.
— Скрипку забрала.
— Кто бы сомневался? — вдруг зарычал Рустам. — Для неё эта деревяшка дороже любого человека. Как поймаю суку, сожгу эту хрень прямо у неё на глазах.
— Признай, иногда тебе хотелось сломать ей пальцы, чтобы не слышать этой визгливой музыки, — проговорил Борис мрачно.
— Верно.
Кусая губы, я смаргивала слёзы. Но они безостановочно катились по щекам, напоминая, что я ещё способна ощущать боль. Спрятав лицо в ткани сумки, дышала ароматом своего вчерашнего любовника. Какая же жалкая у меня жизнь, если это — всё, что у меня есть!
— В квартире не оставаться, чтобы не светиться лишний раз. Чем меньше наследим, тем лучше. Пусть ребята подежурят внизу — во дворе. Вдруг Ники вернётся, — Далимов ушёл, а его помощник остался в паре шагов от меня.
— Где же ты, кроха? — обратился он в пустоту. Послышались звуки нажимаемых клавиш телефона и сухо: — Поменяйте машину и ждите Николь у подъезда. Если только волос упадёт с её головы — убью. Лично.
По телу прокатилась дрожь. Может, Далимов и считал себя главным, но бояться мне стоило не его. Совсем не его.
Наконец, Борис ушёл, позволяя мне выдохнуть с облегчением. Я ждала ещё около получаса, чтобы окончательно убедиться, что в квартире не осталось посторонних.
Солнце взошло достаточно высоко, щедро делясь своим теплом. Мне оставалось надеяться, что оставшиеся выслеживать меня, не станут смотреть наверх, прямо на источник слепящего света. Перекинув сумку на свой балкон, я перебралась следом. Только вновь оказавшись в своём жилище, позволила себе немного слабости. Пусть я показалась бы кому-то сумасшедшей, но пройдя на кухню, сняла с полки турку, можжевеловую подставку под горячее и свою любимую чашку. Мне предстояло начать жизнь заново. Отчего же не сделать это с чашкой хорошего кофе?
