– Если меня залатают, если поднимут, я ведь не отпущу тебя.
– Знаю,- по щеке скатилась слеза.
– У меня был шанс? Хоть один?
– Конечно,- я легко коснулась его губ своими.
– Моя,- он дышал натужно.
– Всегда, Саш. Мы вместе.
– Ты плачешь не из-за меня, а обо мне. Значит, это конец, детка,- он сжал зубы.- Я так виноват. Так виноват.
– Ты подарил мне дочь.
– Она наша,- муж встрепенулся, и запоздало спросил,- Она цела?
– Да.
– Мне стоило любить её. Я должен был. Но, – с его лба скатилась испарина,- не умею. И тебя не умею. Мне всегда хотелось, чтобы ты смотрела на меня, как на этого. – Воеводин скривился,- Лисёнок, ты простишь?
– Уже,- я продолжала давить на рану, но крови почти не было. Кожа посерела, дыхание стало поверхностным и частым.- Я же стою на коленях, Саш.
– Мне не это было нужно. Я только сейчас понял. Нужно было сделать тебя счастливой.
– Я люблю тебя,- солгала я и поцеловала его побледневшие губы.- Слышишь? Люблю.
– Да,- выдохнул он тихо и закрыл глаза.
Я обхватила его руками и прижалась так крепко, как могла. Кто из нас виноват, что я стала его наваждением, что не смогла принять его любовь? Что он опоздал, а потом поторопился? Он не смог стать для меня единственным нужным. Но мы оба не умели любить.
– Прости меня, Саш,- прошептала искренне, хотя он уже меня не слышал. Он замер в моих объятьях и я глухо зарыдала. Стало можно.
Кто-то поднял меня, отрывая от тела. Оттащил подальше. Я видела, как люди в синей форме пытались вернуть моего мужа. Но отчего-то знала наверняка – он не вернётся. Он получил, что хотел и стал совершенно свободен.
Глава 87
На табло появилась новая надпись. С нехорошим предчувствием задержала дыхание, но оказалось, что рейс не задержали и не отменили, как я боялась. Отчего-то я продолжала ждать неприятностей. Вроде стоило уже перестать позволять страхам управлять своей жизнью, но ведь не зря говорят, что привычка это вторая натура.
Поправив волосы и расстегнув пиджак, я встала с кресла и потянулась. Пришлось привстать на носочки, чтобы задействовать те мышцы, которые затекли.
– Мама, ты растёшь?- спросила Алинка, оторвавшись от книги.
К её присутствию я тоже не могла привыкнуть. И не смогу, видимо. Видеть её в любое время и знать, что не нужно ждать и торговаться – оказалось самым дорогим подарком.
– Кажется, у меня растут крылья,- с серьёзным выражением лица сообщила я и тронула кончик маленького носика.
– Ты ведь шутишь?- она склонила голову к плечу и улыбнулась. Такой обычный жест напомнил мне совсем другого человека.
– Конечно,- торопливо ответила я.- Ты не выключила телефон?
Дарина сунула аппарат в карман и потупилась.
– Я не против, милая.
Она пожала плечами.
– Мы ведь еще не на борту.
– Общаешься с английскими друзьями?
– С некоторыми. Знаешь, когда узнали, что я сменю школу, многие перестали отвечать.
– Ты переживаешь?
– Не очень,- дочь улыбнулась.- Настоящие друзья останутся.
– Это ты верно заметила.
– И теперь у меня есть ты.
– Точно.
– И скоро ведь будут и дяди,- с энтузиазмом продолжила Дара.
Ей не терпелось увидеться с ними вживую. Думаю, затискают мою девочку.
– А если я забуду, как будет по-русски какое-нибудь слово?
– Это не страшно,- я присела на пятки перед ней и коснулась пальцем поблёскивающей ящерки на цепочке.- Просто будь собой. Тебя полюбят, обещаю.
Мы обнялись, и я не смогла сдержать глупую улыбку. Теперь я часто ловила себя на том, что улыбаюсь. Несмотря на то, что рядом не было ещё одного человека, который был мне нужен. В тот день, когда Воеводин умер, я впала в странное состояние. Вышла наружу, забрала у Данилы дочь и села в машину. Помню, что он о чём-то меня спрашивал, а я отвечала. Слова в памяти не отложились, но запомнилось выражение его лица. Словно его ранили.
Он ушёл.
Нас с Дариной отвезли домой к Алексу. Потом были похороны, перелёт в Лондон. Осада дома журналистами, бегство на квартиру и множество документов, которые стоило изучить и лишь затем, подписать. К моему удивлению, большую часть состояния Воеводин завещал мне и нашей дочери. Теперь я была богатой вдовой. Мерзкое словосочетание. Но им меня называли таблоиды. Версий гибели мужа оказалось больше положенного. Но спустя некоторое время эта история стала неинтересной. Её место заняла новость об актрисе, которая собиралась стать женой принца. Куда уж мне до неё? Ослабление интереса к нашей маленькой семье со стороны прессы позволило вздохнуть свободнее. Мы смогли выходить в люди без опаски оказаться окруженными папарацци и услышать вопросы об убийстве властями вражеской страны гражданина Англии.
Дарина стойко перенесла потерю отца, и я была благодарна ей за поддержку. Мне всё казалось, что Воеводин не умер и однажды окажется на пороге, забирая мою жизнь себе. А потом на меня накатывало чувство вины, от которого хотелось выть и лезть на стену. Я заново оценила свой брак, нехотя признавая, что никогда не пыталась идти мужу навстречу, не простила шантажа и унижений, с которых начались наши отношения. Может я и могла все изменить, только никогда не хотела. Жалела ли я об этом? Пожалуй, нет. Хотела ли вернуть все назад. Нет. Но даже понимание этого не спасало меня от ночных кошмаров.
Дарина переживала, что не смогла сохранить того медведя, что я ей вручила. А я была этому рада. В его животе под замочком осталась флешка, которую я приготовила на случай своей смерти. Да, я считала, что могу погибнуть. Предвидеть похищение я не могла, но отношения с супругом не способствовали уверенности в моём благополучии. Я сделала запись, где рассказала обо всём: о потере родителей и заботе братьев, о первой и единственной любви, предательстве и бегстве. О том, как Воеводин лишил меня права выбора, но подарил дочь. Обо всем, чем была наполнена моя жизнь. Не могла я умолчать и о чувстве, которое стало светом в моей жизни. А флешка была ключом к той записи, которая оказалась бы доступной для Дары, когда она стала бы достаточно взрослой. Бойкий юрист оформил это пунктом в моём завещании. Наверняка он считал, что я оставляю дочери книгу с рецептами или выкройки, но благоразумно не спрашивал о содержании файлов.
Сейчас я могла рассказать обо всём сама, не используя записей. Мы стали семьёй, о которой я и мечтать не могла. Ну, почти.
– Наш рейс,- вывела меня из задумчивости дочь и потянула за собой.
Глава 88
Даринка устала, но продолжала делать вид, что полна сил. Даже свой чемодан фиалкового цвета катила по коридору сама. Её выдавали покрасневшие глаза, но я всё же решила не говорить об этом. Пусть притворяется взрослой, раз ей так нравится. Я позабочусь, чтобы она подольше оставалась моей малышкой.
