Владимир Фёдорович оглянулся вслед давно скрывшемуся за поворотом аллейки возку, дёрнул углом рта и всё-таки ответил:
– Великая княжна Ольга Александровна со своим мужем, Петром Александровичем, герцогом Ольденбургским…
– А верховые?
– Ахтырцы, свита. Такие же бесшабашные, как и она сама.
– А…
– Сергей Викторович, – перебил меня Джунковский. – Вы свои остальные вопросы лучше Марии Фёдоровне задайте. Если духу хватит.
– Простите…
А ведь прав жандарм, некрасиво я со своим любопытством вылез. Ладно бы спросил, кто это, и на этом остановился. Так ведь нет, дальше расспрашивать полез. Это оттого, что я слишком уж разозлился, контроль над собой потерял. Иначе бы своё любопытство придержал…
Вот и дворец. Тепло. Перчатки в снегу, руки мокрые – замёрз до того, что пальцы не гнутся. Хорошо, что было кому помочь снять шинель. Сам бы не справился. Вслед за Владимиром Фёдоровичем подошёл к зеркалу, скривился. Лицо и шея красные, воротник мундира мокрый и, извините за такие подробности, но всё, что ниже спины, тоже мокрое. От снега, само собой, а не от того, о чём можно подумать. Стыд, да и только.
В знакомой гостиной сразу прислонился спиной к горячим изразцам печки у стены. Хоть просохну немного, пока Марии Фёдоровны нет. И руки согрею. Джунковский рядом пристроился, тоже оттаивает.
– Господа, прошу. Вас ожидают к обеду, – в проёме распахнувшейся двери объявилась прислуга и пригласила проследовать в столовую.
Вошли. Мария Фёдоровна уже за столом, так что все расспросы пришлось пока отложить.
Пообедали в тесном кругу. Мы с Джунковским и Мария Фёдоровна. Разговоров за столом не вели, просто спокойно поели. Ну и ладно, и мне не напряжно. Этикету я обучен, не опростоволосился, вилки-ложки не перепутал. По правде сказать, блюда особым изыском не страдали, простой супчик из дичинки и ма-алюсенький кусочек мяска на второе. К мясу гарнир и салатик. И обязательная чашечка кофе в конце обеда за отдельным столиком.
Не наелся, даже в желудке ничего не ощутил, никакой приятной тяжести, не говоря уже о сытости. Супчик сразу растворился, мяско даже на зубах не задержалось, мигом проскочило. И добавки не попросишь, неудобно, да и не принято. Попросить? Нет, не стану ломать установленные традиции и нарушать дворцовый этикет. Вот только всё подходящего момента никак не находилось, чтобы разговор на недавнее событие в парке повернуть. Ладно, чуть позже выберу время и обязательно спрошу. Так просто это дело не оставлю. Мой мокрый зад не даст мне подобное забыть. Сидеть-то неприятно в мокрых штанах за обеденным столом. Всё кажется, что все мой казус видят. Да и непонятно мне явное нежелание Владимира Фёдоровича отвечать на такие, казалось, простейшие вопросы. Нет, явно тут не всё так просто. Что-то здесь не то…
– Пора, – встала Мария Фёдоровна, как только часы в углу отбили полный час.
Мы с Джунковским подскочили, подали руку даме. Владимир Фёдорович был чуть быстрее и меня опередил. Ему и подали руку. И поблагодарили. А мне просто улыбнулись. Слегка так. Но и то хорошо.
А дальше был парадный кабинет императора. Уютный камин в углу, опять лестница на галерею с мощными колоннами. Бюро, бюро, бюро вдоль стен, такие же невеликие диванчики с высокими прямыми спинками, как в кленовой гостиной, и картины. Много картин. По центру кабинета круглый небольшой стол, крытый белоснежной скатертью и заваленный книгами. Вокруг стола со всех сторон стулья с гнутыми спинками.
Император встретил нас как раз возле стола, ответил на приветствие и предложил присаживаться.
– Удивляетесь, Сергей Викторович?
– Так точно, ваше императорское величество!
– Давайте без этого официоза, – поморщился Николай Александрович. – Как в прошлый раз. Владимир Фёдорович должен был предварительно ввести вас в курс дел. Владимир Фёдорович?
Государь перевёл вопросительный взгляд на Джунковского, дождался утвердительного кивка в ответ и продолжил разговор.
Какой такой смысл был в этой встрече, я так и не понял. Хотел Николай Александрович ещё раз на меня глянуть? Что ещё-то? Убедиться в моей лояльности? Потому что больше никаких выводов я не смог сделать из этой встречи. Тяжело ли мне было? Тяжело, ещё как тяжело. Всё-таки слишком разный у нас уровень. Где я и где император. И даже мой иммунитет кое-что повидавшего вселенца мало помог. Нет, держался я как положено, виду особо не подавал, что несколько зажат, слушал внимательно, что мне говорят, поддакивал в нужных местах и мотал на ус.
Ещё раз коснулись нашей недавней бомбардировки Берлина и Пиллау. Как и рассчитывало командование, дерзкий поджог Рейхстага вызвал яростное негодование кайзера. И на наше уничтожение были брошены довольно-таки большие силы. Что, в свою очередь, помогло отвлечь внимание немцев от основной части задания. «Муромцы» эскадрильи Шидловского практически беспрепятственно дошли до Пиллау и отработали новой горючей смесью по порту и кораблям противника.
Одновременно с этой атакой с моря подошла эскадра Эссена и прорвалась в залив, обстреливая горящие немецкие суда и форт. Высадила десант, и всё. Пиллау взяли, вокруг Кенигсберга теперь не то что кольцо стянулось, на шею города тесную и крепкую удавку накинули. Полная блокада. Счёт до сдачи города не на месяцы пошёл, на дни. И, главное, малой кровью эта операция обошлась.
Сейчас эскадрилья Шидловского в срочном порядке доукомплектовывается ещё двадцатью самолётами. В прикрытие и сопровождение им будут выделены новые самолёты Сикорского. Все оснащаются пулемётами. Вот тут я и влез со своей новой идеей – предложил оснастить самолёты «виккерсами» вместо «мадсенов». Николай Александрович пометочку себе в тетрадь сделал и уточнил, говорил ли я кому-нибудь ещё об этом предложении. Кивнул, услышав фамилию Сикорского, и продолжил основной разговор. Кроме этого, разрабатывается новая операция по бомбардировке военных заводов Германии, портов и баз. Поэтому и нужно в срочном порядке усиливать самолётами эскадрилью Шидловского.
А потом перешёл к самому приятному для меня. Завтра к обеду в Зимнем дворце будет происходить награждение всех причастных к этой операции. Прилетят и Шидловский с Каульбарсом, Дудоров и многие другие на двух «Муромцах». Особые «плюшки» просыплются на наши два экипажа, в должной мере выполнившие свой воинский долг. Награждение обязательно будет освещаться прессой.
Что светит лично мне? Я уже знаю. Для того и встречался сегодня с Джунковским и Марией Фёдоровной. Все нервы мне вытрепали разговорами и расспросами. А в конце и император отметился. Подвёл общий неофициальный предварительный итог этим разговорам и встречам, так сказать. Официальный завтра состоится. Снова взлетаю вверх по служебной лестнице – получаю подполковника, «Андрея» и новую хлопотную должность на юге. Таким образом, и недавний «Георгий» получит более законный статус. Хотя по мне, более законного, чем воля императора, ничего быть не может. Но такой мой взлёт очень у многих в царском окружении вызывает понятное раздражение и неприятие. Потому и принято решение убрать меня на некоторое время подальше от столицы. Так сказать, с глаз долой. А на юге меня почти никто не знает, прибуду я туда уже в новом звании и с новыми наградами. Так что и завидовать мне будет некому. А там и в столице обо мне подзабудут…
