– А зачем? – улыбнулся Морис, узнав голос друга.
– Как зачем?! – продолжал негодовать следователь, – а если вам, например, позвонит конь в пальто?!
– Значит, мы ему нужны, – невозмутимо отозвался Миндаугас.
– И что вы с ним делать-то будете? – неожиданно заинтересовался Наполеонов.
– Пригласим в дом, поможем снять пальто, напоим чаем…
– Подожди, подожди, – перебил его следователь, – а кормить вы его будете?
– Это смотря что он захочет съесть. Овса, например, у нас нет.
– Погоди ты со своим овсом! У вас борщ есть или супец какой-нибудь?
– На ужин суп с фрикадельками, но, по-моему, кони…
– Да при чём тут кони?! – воскликнул Наполеонов, – я уже о себе говорю!
– А о тебе, тогда ещё запеченная грудка индейки…
– Небось опять с овощами, – фыркнул Наполеонов.
– С отварной брюссельской капустой.
– Трава!
– Она очень полезна.
– Знаю-знаю, мать уже все уши прожужжала и вы тоже. А пирог есть?
– Скоро испечётся.
– С чем?
– Разве тебе не всё равно, – не выдержал и рассмеялся Морис.
– Вообще-то ты прав, – грустно вздохнул Наполеонов, – я буду пирог с любой начинкой. Но грех издеваться над голодным человеком.
– Это ты голодный человек?
– А то кто же?!
– Ты всегда голодный.
– И всё-таки с чем пирог?
– Один – с рисом и мясом, другой – с лимоном и яблоками.
– Так будет два пирога?! – обрадовался Шура.
– Два. Так что приезжай скорей.
– Мчусь на крыльях своей «Ладушки»!
– Только не гони сильно, – предупредил Миндаугас, – дождь прошёл, шоссе мокрое.
– Не учи учёного! Я ли не пекусь о своей девочке!
Девочкой Наполеонов называл свою белую «Ладу-Калину» и, действительно, так холил её и лелеял, словно это был не автомобиль, а кобыла арабских кровей.
Из машины он позвонил своей матери и голосом полным раскаяния проговорил:
– Ма, я еду к Мирославе…
– Там и заночуешь? – усмехнулась Софья Марковна.
– Но не ехать же мне ночью домой, – заныл Шура, – дождь прошёл, шоссе мокрое.
Софья Марковна не выдержала и рассмеялась:
– Можешь не оправдываться.
– Да?
– Да! Я даже рада, что тебя сегодня не будет дома.
– Это ещё почему? – насторожился Шура.
– Мы сегодня с девочками идём в филармонию, потом поужинаем в кафе и ночевать приедем к нам.
– О! – делано огорчился Наполеонов, – и такой цветник будет благоухать в моё отсутствие!
– Так тебе и надо, – поддразнила сына Софья Марковна и добавила: – передавай им всем привет.
– И Дону? – спросил Шура.
– Ему в первую очередь, – усмехнулась мать, наслышанная о сложных взаимоотношениях сына с котом Мирославы.
– Может, ещё и поцеловать его прикажешь?
– Целуй на здоровье! Чао-какао, сынуля, – и Софья Марковна отключила связь.
– Вот так всегда, – обиженно пожаловался Наполеонов своей девочке, – ребёнка побоку – и в развлечения, как в омут с головой.
И тут ему показалось, что его «Ладушка» иронично усмехнулась:
– Тоже мне, ребёночек нашёлся.
– Что ты сказала? – спросил он машину.
Но «Лада» молчала.
«А всё-таки Мирослава права – есть душа у вещей, – подумал он, – а уж у моей «Ладушки» точно есть».
В глубине собственной души Наполеонов был доволен, что мама без него не будет скучать. Вообще-то он и так знал, что Софья Марковна живёт активной, интересной жизнью, имеет кучу подруг, благодарных учеников и просто знакомых. Она всегда находила, чем ей заняться в отсутствие сына. И считала, что сын не будет жить с ней вечно, а рано или поздно обзаведётся своей семьёй.
Софье Марковне хотелось, чтобы это случилось пораньше, так как ей очень хотелось понянчить внуков. Но Шура жениться не торопился, а вечера предпочитал проводить в коттедже своей подруги детства, и ночи, впрочем, тоже. Хотя никакой романтики никогда в их отношениях не было, и любили они друг друга, как кровные брат с сестрой, может, от того, что выросли рядом и как в детстве, так и в школьные годы почти не расставались.
Компанию им составляли двоюродный брат Мирославы Виктор, который выбрал профессию военного и давно не был дома, и подруга Люся Стефанович, которая занялась своим бизнесом и на пару с отцом держала автосервис.
На деле же выходило так, что чаще всего Шура общался с Мирославой. Он был следователем, она частным детективом, и их объединяла общая страсть к разгадыванию сложных загадок и раскрытию преступлений.
Софья Марковна ничего не имела против этой близкой дружбы, даже была уверена, что общение с Мирославой помогает Шуре подниматься по служебной лестнице.
Вот только при таком образе жизни у него совсем не остаётся времени на ухаживания за девушками. А она так старалась! Знакомила его со своими ученицами, с дочерьми приятельниц, но всё без толку! Проводив гостью до дома, Шура в тот же миг забывал о её существовании.
Подруги успокаивали Софью Марковну:
– Софочка, дорогая! Просто Шура ещё не встретил свою девушку. А как встретит, так забудет обо всём остальном.
– Дай-то бог, – вздыхала Софья Марковна. А потом пугалась: – Как это обо всём забудет? Его же тогда с работы уволят! – И сама же весело смеялась над своими страхами.
* * *
Вечерело. Воздух постепенно густел и разливался по бархату мягкой тишины, впитывающей в себя не только звуки, но и ароматы. Красное солнце повисло между ветвей старой яблони единственным яблоком в саду.
Наполеонов, несмотря на съеденный с удовольствием ужин, выглядел растерянным и печальным.
Мирославе он напомнил взъерошенного воробья, сидящего на ветке полуоблетевшего кустарника в ожидании зимней стужи. У неё защемило сердце.
– Шура, ты чего такой? – спросила она и провела ладонью по ёжику его рыжеватых волос почти совсем как делала это Софья Марковна.
– А, – отмахнулся он.
– Расскажи, – настаивала она, – может, вместе мы что-нибудь и придумаем.
– Да что тут можно придумать?! Краж в этом районе не было. Кто знает, может, это первая ласточка, но мне от этого не легче!
– С каких это пор ты занимаешься кражами? – удивилась Волгина.
– Так там не просто кража, а женщину пожилую, можно сказать, среди бела дня убили!
