– И никто ничего не видел? – ахнула она.
– Может, и видели, только ничего определённого сказать не могут.
– Воры на мокрое дело, как правило, не идут, – проговорила она задумчиво.
– И я про то же!
– А кого убили?
– Вы разве не читали в газетах? Ах да, – вспомнил он, – вы же газет не читаете. Но Морис, вон, в Интернете новости смотрит.
– Но не криминальные, – ответил Миндаугас.
– Странные вы люди! – воскликнул Наполеонов, – детективы, а криминалом не интересуются!
– Нам хватает наших клиентов…
– Ну да, ну да, – пробормотал следователь и снова замкнулся.
– Шура! – потрясла его Мирослава, – а ну-ка выкладывай!
– Да уж, тайны тут никакой нет, – решился он, – в любом киоске можно купить газету…
– Мы решили сэкономить деньги на газете, так что рассказывай.
И он рассказал им всё с самого начала.
– И кто же у вас главный подозреваемый?
– Ты будешь смеяться, – вздохнул Наполеонов, – но слесарь Илья Александрович Капитонов.
– И за что же ему такая честь выпала? – не улыбнувшись, спросила Мирослава.
– Так я же тебе уже говорил, что его в этот день видели сразу несколько человек. А он не говорит, зачем приходил в подъезд. Делать ему в этот день там было нечего! А если запирается, значит, виноват!
– Убийца, как я думаю, действовал бы осторожнее.
– Согласен, на вора и тем более на убийцу он не похож! Но чем чёрт не шутит. И сама понимаешь, на безрыбье и рак рыба. Так что мы обязаны его прощупать.
– И когда собираетесь щупать?
– На днях. Мне тут ещё кое-что надо проверить, но…
– Понимаю, понимаю, тайна следствия.
Наполеонов кивнул.
– А кто ещё мог решиться на убийство?
– Подозревали соседа-пьяницу Галушкина.
– Ага, понимаю…
– Но у него алиби. Художника разрабатываем. Но я не очень верю, что это он.
– Почему?
– Даже если Дорин захотел отомстить Самсоновой, то он не стал бы красть деньги.
– Почему?
– Потому что навряд ли знал об их существовании. Ведь он давно не видел Инессу и наверняка не знал, что она собирается замуж.
– Мог и услышать краем уха от общих знакомых.
– Посмотрим, вы его пока из списка подозреваемых не вычеркнули.
– А зятя вы не подозреваете? – спросила Мирослава.
Наполеонов фыркнул:
– Анекдотов наслушалась.
– Мало ли.
– Да пойми ты! Он был на гастролях. К тому же у него давление!
– Давление?
– Да, он ещё в Волчегорске свалился, ему там «Скорую» вызывали.
– Кто?
– Друзья. Он же не один ездил, а с квартетом. И после того как жена позвонила и сообщила о смерти матери, его сюда еле довезли.
– На самолёте?
– Ну, не на метле же! – рассердился Наполеонов.
– Печальная история, – проговорила Мирослава и о чём-то задумалась.
Конечно, никто в этот вечер не просил Шуру сыграть на гитаре и спеть песню.
Спать отправились рано, молча разойдясь по своим комнатам.
Мирослава спала плохо. Ночью она стояла у окна и думала: «Иногда кажется, что осень в октябре ходит по ночам, подобрав юбку, чтобы не наступить в лужу, которая, отражая лунный свет, пытается притвориться зеркалом».
Глава 8
Утром Мирослава спустилась вниз, когда Наполеонов уже отбыл на работу.
Бросив на неё один только взгляд, Морис понял, что она собралась куда-то уехать.
– У нас появилось дело? – спросил он.
– Не совсем. Просто я хочу кое-что, вернее, кое-кого проверить.
Миндаугас уже понял, что она решила помочь Шуре. В чём будет выражаться эта помощь, он расспрашивать не стал. Просто приготовил завтрак. А когда мыл посуду, услышал шум выезжавшей за ворота машины.
Несмотря на ночной дождь, утром погода стояла просто волшебная! В посёлке было тихо и солнечно. Наконец-то начали приобретать пёструю окраску листья на деревьях. Пряный ветер, перелетая с участка на участок, приносил на своих крыльях томительную сладость. Возле заборов виднелись сиреневые и розовые облака высоких кустиков, сплошь усыпанные цветами.
Этот дар осени язык не поворачивался назвать сорняком, но и садовым растением владельцы участков его не считали. Вот и рос он за забором и вдоль дорог.
В детективном агентстве «Мирослава» на эту пору никаких дел не было, поэтому Мирослава из чистого любопытства решила разгадать, зачем слесарь приходил в тот подъезд в день убийства и почему он молчит как партизан.
Выждав время, когда всё трудоспособное население отправилось на работу и на учёбу, а дома остались одни пенсионеры, Мирослава вошла в подъезд, где жили Бессоновы.
Одну за другой она обходила квартиры под видом сурового проверяющего.
Обход этот не давал никакого результата, пока в одной из квартир дверь ей не открыла старушка лет восьмидесяти и не пригласила пройти в квартиру.
Мирослава сразу догадалась, что бабушка была не прочь, как говорят в народе, «поточить лясы».
– Вы, милая, по делу или как? – спросила она Мирославу, усадив её на крохотный угловой диванчик на кухне.
Мирослава не стала читать старушке лекции, что пускать в дом незнакомых людей в наше время недопустимо, она просто тихо вздохнула и спросила:
– А как вас зовут?
– Степанида Ивановна.
– А меня Мирослава Игоревна. Я проверяю работу слесаря. Жалоба на него поступила.
– Да это от кого же? – всплеснула руками старушка.
– Не могу вам сказать, – таинственно произнесла Мирослава.
– Не иначе как от Зинки Пичужкиной!
– Почему вы так думаете?
– Так он к ней постоянно захаживал, а тут, после убийства, как отрезало. Знамо, испугался и хвост поджал. А Зинка, видать, взъерепенилась.
– Так почему же никто не сказал полиции, у кого в тот день он мог быть?
– Пожалели шалаву, – вздохнула Степанида Ивановна, – да и слесаря-то жалко.
– И с чего бы это такое, я бы сказала, весьма несвоевременное проявление жалости?
– Да как же это не своевременное?! Вы, голубушка, хоть знаете, кем у Зинки муж работает?
– Понятия не имею, – невольно улыбнулась Мирослава.
– Вот то-то и оно. Поэтому и рассуждаете так! А Володька Пичужкин работает вышибалой в баре на Тушканчиковой.
