– Вот и прекрасно. Теперь можно поговорить.
– Можно я сначала поем? – спросил он.
– Ешь, конечно, – разрешила она великодушно и сама принялась за крабовый салат.
– Вы впервые в нашем городе? – спросил Виталий, расправившись с закусками, первым и вторым.
Она кивнула улыбаясь.
– У нас много интересных мест, можно сходить посмотреть, – воодушевился он.
– Сэр, не правда ли, сегодня прекрасная погода?
– Что? – удивился Усов.
– Я говорю, что пора переходить к делу.
– А… Ну, спрашивайте.
– Меня интересует один из ваших бывших постояльцев. Некто Аркадий Семёнович Бессонов.
– Кто это? – непонимающе вытаращился Виталий.
– Саксофонист.
– А! – вспомнил Усов. – Это тот, который устроил у нас переполох?
– Переполох?
– Ну да! Ему стало плохо. Кажется, давление поднялось. Дружки его вызвали «Скорую».
– Какие дружки?
– Ну, тоже музыканты. В отличие от Бессонова, их я знаю хорошо.
– Почему?
– Потому что они у нас часто останавливаются, вернее, всякий раз, как приезжают на гастроли.
– А Бессонов?
– В первый раз.
– Где же он останавливался до этого?
– Понятия не имею, – повёл плечами Виталий.
– Вы сказали, что Бессонов устроил в вашей гостинице переполох, но назвать вызов «Скорой» переполохом трудно.
– Если бы «Скорая» один раз приезжала! А то трижды! Мы уже перепугались, как бы он прямо у нас ласты не склеил! Но бог миловал! Правда, чувствовал он себя настолько плохо, что встать с постели не смог, и утром его друзья наняли ему сиделку.
– Сиделку?!
– Ну да, чтобы сидела с ним и днём и ночью, следила, чтобы его состояние не ухудшилось.
– Вы проверяли документы у сиделки?
– А оно мне надо? – обиделся Виталий.
– Вы хотя бы можете её описать?
– Конечно, могу. Чернявая, глазастая…
– Что значит глазастая?
– Глаза большие, тёмные и точно фары!
– Жёлтые?
– Нет, говорю же, тёмные, типа тёмно-карие.
– А почему вы сравнили их с фарами?
– Ну, сравнил и сравнил!
– Должна же быть причина!
– Ну, – Виталий задумался, – они то ли светятся, то ли сияют изнутри.
– А ещё что вы можете сказать о ней?
– Смуглая.
– Цыганка, что ли?
– Почему сразу цыганка?
– Вы сказали чернявая, смуглая, с тёмными глазами.
– И что с того? Местная девушка. Хотя она и не очень молодая…
– Так она девушка или всё-таки не очень молодая?
– Чего вы к словам цепляетесь?! – ощетинился Усов.
– Работа у меня такая. Сколько, по-вашему, лет сиделке?
– Лет тридцать будет, а может, и с гаком.
– И сколько она дежурила у постели Бессонова?
– Трое суток точно.
– А потом?
– Потом ему позвонили из дома и сказали, что тёща померла.
– А сиделка?
– Ушла она.
– Выходит, что гастроли квартета полностью сорвались?
– Вроде дружки его пытались что-то играть втроём. Но слушатели в основном остались недовольны.
– Требовали возврата денег?
– Не так чтобы шибко. Им сказали, что саксофонист слёг. А потом ещё и тёщу приплели.
– Действительно, зачем…
– Как зачем?! – удивился непонятливости детектива Виталий. – Чтобы на совесть надавить. Народ засовестится и денег назад за раскупленные билеты требовать не станет.
– Сработало? Не требовали?
– Я же говорю, не шибко.
– То есть нашлись те, кто не усовестился?
– Естественно.
– Так, вернёмся к Бессонову. Он все эти три дня провёл в своём номере?
– В моё дежурство точно не выходил. А сменщик мой Серёга Маврин. У него можете спросить. Только я думаю, что Серёга вам то же самое скажет.
– То есть тратить деньги на Серёгу вы не советуете? – улыбнулась Мирослава.
– Так и не выйдет у вас ничего, – хитро прищурился Виталий.
– Это ещё почему?
– Потому что Серёга мало того, что женат, он ещё и с хвостом!
– С хвостом?!
– Или с прицепом, – и пояснил: – Двое детей у Серёги.
– И он верный муж и примерный отец?
– Типа того.
– Что же вы не берёте с него пример? – поддела Усова Мирослава.
– Под юбкой я ещё насидеться успею, когда женюсь. А пока мне погулять охота.
– Ну, ладно, – сказала Мирослава, – вы гуляйте, а я покину вас.
– Как это? Вы же обещали!
– Ничего, кроме денег, я не обещала, – усмехнулась Мирослава и положила на стол несколько крупных купюр.
– Это за ужин много, – вырвалось у Виталия.
– Это ещё вам и за информацию.
– А, спасибо.
Мирослава почувствовала, что у Усова отлегло от сердца. И уже вдогонку ей он крикнул:
– Если что, обращайтесь!
– Всенепременно, – бросила она, не оборачиваясь.
Вернувшись в гостиницу, Мирослава взяла ключ от номера и, наклонившись к портье, спросила:
– Вы Сергей?
– Да, – удивился он.
– Вы дежурили в дни, когда у вас останавливался музыкальный квартет?
– Да, – ответил он настороженно, – а почему вы спрашиваете?
– Я детектив, – Мирослава протянула ему лицензию.
– Понятно.
Однако Волгина видела, что ему ничего непонятно, но всё-таки, не давая ему время на размышление, спросила:
– Одному из них стало плохо?
– Да, саксофонисту.
– Друзья вызвали «Скорую»?
– Это в тот день, когда дежурил Виталий. Он мне и рассказал.
– А в ваше дежурство всё прошло спокойно?
– В целом, да…
– «Скорая» больше не приезжала?
– Нет, но с ним сидела сиделка.
– Вы её видели?
– Да, она выходила несколько раз.
– Вы могли бы её описать?
