– О! – радостно воскликнула появившаяся Капитолина Ивановна, всплеснув при этом руками. – Тонечка, как всегда, постаралась, – проговорила она, – знает мои вкусы и не упускает возможности порадовать меня.
Тарасова дипломатично умолчала о том, что привезённые конфеты продаются и в их городе.
Мирослава оценила деликатность хозяйки дома и с интересом взглянула на её распущенные волосы, крупными волнами падающие на плечи.
– Это не парик, – улыбнулась хозяйка.
– Я догадалась, – улыбнулась в ответ Мирослава, не забывшая, что женщина встретила её в бигуди.
– Хотя, конечно, подкрашиваю, – призналась Тарасова, – и, сами видели, на бигуди накручиваю. – И добавила немного грустно: – Лет-то мне уже много.
– Дело не в годах, – заметила Волгина.
– Тут вы совершенно правы, – охотно подхватила Капитолина Ивановна, – иные и в двадцать лет выглядят рыхлыми старичками, а кое-кто, – она кокетливо подмигнула, – и в семьдесят, как огурчик. Или огурчиха? Как правильно? – Капитолина Ивановна покатилась со смеху.
– Думаю, сойдут оба варианта, – рассмеялась вместе с ней Мирослава.
Но вот Тарасова стала серьёзной и спросила:
– Как там Тонечка?
– Неважно, – честно ответила Волгина, – сами понимаете, какое горе.
– Да, – закивала Капитолина Ивановна, – жаль Екатерину Терентьевну. Ей бы жить ещё и жить. И самое главное, не болела она никогда! Мы с ней время от времени созванивались, и я порой жаловалась, мол, тут кольнуло, там ёкнуло, а она мне: «Отставить разговорчики! На завтрак есть овсянку с сухофруктами, гулять и купаться в море! А на болячки наплевать!»
– И как совет помогал?
– Судя по моему внешнему виду, обманувшему вас, вполне, – улыбнулась Тарасова.
– А вот Аркадий Семёнович, видимо, советов тёщи не слушал, – начала поворачивать разговор в нужную ей сторону Мирослава.
– Да, Аркаша не любит придерживаться здорового образа жизни. Только если кто за ним присматривает. А кому присматривать-то? Тонечке некогда, Инесса вся в своих романтических отношениях, а Дениске больно надо, за ним самим кто бы присмотрел.
– Так Екатерина Терентьевна как раз и собиралась для этого переехать жить к дочери.
– К Тонечке? – удивилась Капитолина Ивановна.
– Да.
– Но у них же тогда стало бы тесно…
– Инесса же с Глебом собирались жить в квартире бабушки. А Екатерина Терентьевна с зятем и дочерью.
– Ах, вот оно как, – задумчиво проговорила Капитолина Ивановна и добавила: – А мне девочки ничего об этом не говорили.
Мирослава догадалась, что под «девочками» Капитолина Ивановна подразумевала Екатерину Терентьевну, Антонину Георгиевну и Инессу.
– Значит, не успела она, – тем временем проговорила Тарасова, – и остался Аркаша наш без присмотра.
По тому, как Тарасова, упомянув Аркадия, не вспомнила оставшегося без присмотра двоюродного внука Дениса, Мирослава догадалась, что Капитолина Ивановна племянника обожала.
– Да, такое вот несчастье, – согласилась Мирослава и опять перевела разговор на Аркадия: – Тоня говорила, что Аркадий Семёнович всегда у вас останавливался, когда приезжал в Волчеморск.
– Всегда, – с готовностью подтвердила Тарасова, – а тут на тебе! В гостиницу заселился. Хотя, – тотчас начала она оправдывать племянника, – меня ведь в то время дома не было.
– А где вы были?
– К дочке уезжала! Внучка приболела, доча позвонила, и я в сумку побросала самое необходимое и бегом на автобус. В тот же день у них была. А Аркаше я перед отъездом позвонила. Сказала, что ключи от квартиры у Шляхтиных. Это мои соседи, – пояснила она, – Клары-то сейчас нет, она на гастролях. А Федя дома. Ключи взял и обещал передать Аркадию по первому требованию.
– Аркадий, наверное, забыл про ваш звонок. Знаете, как это иногда бывает, в одно ухо влетело, в другое вылетело. Тем более, он человек творческий.
– Да нет, – отмахнулась Тарасова, – с памятью у Аркаши всё хорошо, просто он, наверное, плохо себя почувствовал сразу по прилёте в город. Вот друзья ему и сказали, чего, мол, ты будешь один в пустой квартире сидеть, и уговорили заселиться в гостиницу. Ведь они могли, в случае чего, помочь ему.
– И помогли. «Скорую» вызвали и сиделку наняли.
– Да?
Мирослава кивнула.
– Инессочка звонила мне, про «Скорую» говорила, а про сиделку – нет.
– Наверное, забыла.
– Наверное, Аркадий не стал говорить, чтобы не расстраивать жену и дочь. А то подумают, что он совсем плох. А у них и так горе-то какое, – снова завздыхала Тарасова.
– Хорошо, что у вас рядом соседи, которым можно доверить ключи, – вскользь заметила Мирослава.
– И не говорите! – согласилась Тарасова, – я уж сама за них сколько раз бога благодарила.
– Вы, должно быть, давно с ними дружите?
– Да, с тех пор как в этот дом переехали. Сначала-то я дружила с Софьей Михайловной и Иваном Никифорычем. Пушкарские они. У них Кларочка родилась, выросла, замуж вышла и Федю сюда привела. Клара стала по мужу Шляхтина. А Иван Никифоровича не стало, царство ему небесное. Золотой был человек.
– Сочувствую…
– Тут уж никуда не денешься, – философски заметила Тарасова, – жизнь есть жизнь.
– А Софья Михайловна жива?
– Жива, слава богу, – ответила Тарасова.
– Ну, что ж, Капитолина Ивановна, – поднялась Мирослава, – подарок я вам от Тони передала, кофе напилась, пора и честь знать.
– А вы в гостинице остановились? – спросила Тарасова.
– Да, конечно. А где же ещё?
– Мало ли, друзья, родственники.
– У меня в Волчеморске таких не имеется, – развела руками Мирослава.
– Уже имеются, – поправила её Капитолина Ивановна, – в следующий раз, как приедете, остановитесь у меня. Нечего на гостиницу деньги тратить. А я со своих гостей денег не беру.
– Ну, что вы! – воскликнула Мирослава, – стеснять вас мне неудобно.
– Какое там стеснение?! У меня квартира большая! Места много. Да и веселей мне с людьми.
– Понятно, – сказала Мирослава, – спасибо.
«Вот ведь, – подумала Мирослава, спускаясь по лестнице, – не перевелись ещё на Руси гостеприимные люди».
Но мучило её совсем другое, а именно совпадение имени, отчества и фамилии соседки Тарасовой с женщиной из списка пассажиров Аэрофлота. Это, конечно, могло быть чистым совпадением. Но чем больше Мирослава трудилась частным детективом, тем меньше верила в совпадения. Хотя ведь Пушкарская могла летать туда, куда ей вздумается, по своим собственным делам. Но молоточек в голове Мирославы отчётливо выстукивал азбукой Морзе – только не в день убийства.
