В тот день я уже почти вышла из зарослей, когда чья-то широкая ладонь обхватила меня за талию, а другая зажала рот, не позволяя закричать. Один из рабочих, огромный мужчина лет тридцати, с загорелым лицом, светлыми глазами с лучиками морщинок в уголках век, загорелый и крепкий, он создавал впечатление хорошего человека. Оказалось, он увидел меня пятью днями раньше, уходящую на рассвете, и никак не мог выкинуть из головы. Он сбивчиво говорил мне это, широкими движениями оглаживая гибкое тело и не позволяя пошевелиться. Умолял понять, что я стала для него наваждением, он не мог поступить иначе, и я просто обязана быть с ним, стать его собственностью. На мои попытки вырваться, он грубо вывернул мне руку, даже не заметив, что сломал кость и пообещал убить, если не подчинюсь. Когда он стал стягивать с меня одежду, то вдруг неловко завалился, подминая меня под собой и за несколько минут содрогаясь, хрипя и заливая меня кровью, перестал дышать.
Я кричала, пытаясь спихнуть его с себя. Когда мне это удалось я, поднявшись на ноги, пьяно качаясь и корчась от остаточного наслаждения и отвращения к себе, пошла прочь от дома. Однако скрыться мне не удалось. Мне казалось, что прошло несколько часов как меня нашли у ручья дезориентированную, испуганную, покрытую коркой свернувшейся крови. Когда рядом со мной появились несколько незнакомых мужчин я, упираясь спиной в дерево, выставила ладони перед собой и зашипела, ощущая как язык становиться длиннее и тоньше. Испугавшись, закрыла лицо руками.
— Не трогайте меня! — захныкала я, — Не подходите… Не надо…
— Совсем ещё ребёнок, — удивлённо произнёс низкий голос.
Однако, меня не послушали. Один из них молча завернул меня в свою куртку и, легко подхватив на руки, понёс через лес в сторону дома. Помню, я очень удивилась тому, что он ориентируется в полной темноте почти также хорошо как я. Я доверчиво прижалась к теплому, вкусно пахнущему листвой, телу и, тихо всхлипывая, расслышала, как он пробормотал что-то успокаивающее, после чего я незаметно для себя заснула.
Очнулась я дома. Тех людей уже не было. Отец объяснил, что когда они обнаружили мёртвое тело в кустах и не смогли меня найти больше суток, то им пришлось вызвать группу поиска и приехали несколько человек из тренировочного лагеря за городом. Принеся меня домой, они уехали. Полиция приезжала и задавала вопросы, но вскрытие показало, что неудавшийся насильник умер от инсульта и истёк кровью из разорванных вен, так как её свёртываемость была крайне низкой. Чем это было обусловлено, никто не мог толком объяснить, и дело было закрыто. После этого с моего тела опять сошли царапины, следы солнечных ожогов и веснушки, волосы приобрели свой естественный цвет, потеряв нанесённый ранее искусственный, кость срослась в рекордные сроки и я снова стала казаться немного моложе.
Мы старались забыть о случившемся, но спустя несколько месяцев, когда официально мне исполнилось двадцать три года, прямо перед праздничным обедом, у нашего дома остановились два автомобиля с тонированными стёклами. Я подобралась, и замерла у двери, с шумом втягивая воздух. Отец обеспокоенно положил руку мне на плечо.
— Там люди с оружием, — сдавленно сообщила я, — Они опасаются и предвкушают.
Родители, зная о моём зверином чутье, никогда не спрашивали, как я это делаю.
— Будет проще, если я не буду маячить здесь, — я метнулась по лестнице за перегородкой, ведущей на мансарду, и затаилась у приоткрытого слухового окна, не сводя глаз с микроавтобуса. Из внедорожника выбрался высокий седовласый мужчина с цепким взглядом, одетый в джинсы и рубашку, но выправка выдавала в нём военного. Следом вышла женщина: рыжая, тонкая и дёрганная. Она морщила крохотный носик на кукольном лице и с отвращением оглядывала наше жилище. Родители вышли на крыльцо.
— Чем обязаны? — отец сложил руки на груди.
— Максим и Регина Холодовы? — после утвердительного кивка седой многозначительно посмотрел за спину мамы, — Я Антон, а это Марго. Могу я увидеть Северину?
— Какие дела вас могут связывать с моей дочерью?
— Я уполномочен обсудить это в её присутствии.
Мне захотелось чихнуть от ощущения пристального взгляда, направленного прямо на меня, и я поёжилась, понимая, что в полутьме меня почти не видно. Вот оно что! Недоброе подозрение превратилось в уверенность, что моё нахождение здесь не является секретом. Сцепив зубы, я решилась.
— А зачем вам вооруженные люди в сопровождении? Вы чего-то боитесь или желаете зла моей семье? — я вышла на балкон и, опершись о перила, качнулась вперёд.
Седовласый пристально уставился на меня, нервно сглотнув, что не укрылось от моего внимания и лучезарно улыбнулся.
— Может, мы пройдём в дом и…
— Пусть выйдут из машины и… — я ошарашено уставилась в сторону леса.
Там был кто-то посторонний, чужой. Я вцепилась в косяк двери и шагнула обратно в тень, лихорадочно вслушиваясь в свои инстинкты. Они заставляли меня бежать. Рядом была опасность, другого слова не получалось подобрать. Но я не могла бросить родителей.
— Папа, зови гостей в дом, — дрогнувшим голосом крикнула я.
Я, подобравшись, ещё раз взглянула на машину. Из открывшейся двери вышли четверо высоких, темноволосых, чем-то неуловимо похожих между собой мужчины в футболках и штанах защитной расцветки без знаков отличия. Для себя я назвала их солдатами. Один из них задрал голову и, широко ухмыляясь, посмотрел прямо на меня, подтверждая тем самым моё подозрение. Именно этот взгляд царапал мою кожу чуть раньше. Повинуясь порыву, я метнулась на балкон и, перемахнув через перила, цепляясь за ветви растущего рядом дуба, как делала уже не раз, спрыгнула вниз. В несколько прыжков сократила между нами расстояние и, замерев рядом с ним, задрала голову, чтобы встретить его ошарашенные глаза, на довольно привлекательном открытом лице.
— Ты пришёл сюда, чтобы причинить вред?
— Нет, — твёрдо ответил он.
Я наклонила голову к плечу и заворожено наблюдала, как зрачки в зелёных радужках вытянулись в тонкие линии.
— Красиво… — протянула я и отшатнулась, поразившись своей реакции, холодно добавляя, — Обидите их, и я вас выслежу по одному.
— И что сделаешь? — серьёзно поинтересовался кто-то слева.
— То, что должна.
Я отвернулась, ощущая затылком пристальное внимание, и пошла к двери.
— Они тебе не родные, — негромко сообщил один из солдат.
— Они единственные, кто мне дорог, — огрызнулась я, не оборачиваясь.
Зайдя в дом, я сморщила нос от навязчивого цветочного запаха. Гости напряжённо застыли за столом перед чашками свежезаваренного чая. Моё внезапное появления из-за их спин заставило женщину подскочить и взвизгнуть.
— Не смей подкрадываться, маленькая тварь.
Удивлённая подобной грубостью, я ждала реакции родных, но с ужасом заметила их остекленевшие взгляды и приклеенные улыбки.
— Что вы с ними сделали?
