Шир раскусил меня не сразу. Он не был плохим ментором и искренне пытался завоевать мою мать. Порой ему казалось, что он преуспел. Но всякий раз, когда Леда отказывалась разделить с ним одни покои, он срывался на мне. Нет, он не бил меня и довольно быстро сообразил, что внушение альфы не работает с полукровкой. Однако, гонять меня по плацу и заставлять тренироваться до седьмого пота стало его любимой забавой.
Порой я замечал, с каким голодом он смотрит на мать и мне становилось его жаль. Да, моя мать не была его настоящей, но то, что волк любит ее, сомнений не оставалось. Вот только эти чувства остались безответными. Шир получил мир, в котором ему не принадлежала королева.
Жизнь в Озерном текла по старинным законам. В нем строго ограничивалось использование технологий, хотя аристократия имела к ним доступ. Новый глава испытывал презрение к человекам, что поддерживалось большинством старейшин. Оттого и люди у нас не приживались. Мы видели их лишь в поездках и в свитах, посещающих нас.
Обычно к совершеннолетию мы не обретаем полной силы и лишь к годам семидесяти становимся такими, какими встречаем старость через тройку столетий. К моей инициации я стал гораздо крупнее своих одногодок. Думаю, дело было не столько в наследии, но и в том, что я получал нагрузок гораздо больше принятых. Это помогало изматывать зверя, но делало раксаша сильнее. Если б Шир знал об этом, наверняка сократил бы количество тренировок до нуля.
Так или иначе, но на первую трансформацию мы уехали в зимнюю резиденцию. Мать казалась спокойной, но я ощущал, как нервно она вздрагивает при каждом моем неверном движении.
Она уже не так часто касалась меня и выглядела отстраненной. Порой мне приходилось брать ее за руку, чтобы она заметила, что я рядом.
— Ты стал таким взрослым, — улыбнулась Леда, привычно приладив мои волосы. — Как быстро…
Мне хотелось возразить, что минуло много лет, но заметив потухший взгляд матери, я смолчал.
— Совсем немного осталось. Станешь самостоятельным… — она вздохнула и опустила глаза в пол.
— Ты будешь мною гордиться.
— Нет, — она лукаво усмехнулась, — я уже горжусь. Каждым твоим поступком, в котором ты — мужчина.
— Спасибо, — смутился я от похвалы.
— Шир тебя не притесняет?
— Разве бы он смог? — мы оба знали, что подавить меня он не способен.
— Скажи, ведь ты не осуждаешь, что я привела его в дом хозяином? — неожиданно спросила мать. — Может стоило нам уйти в Запретный?
— Мы на своем месте, — ответил честно. — Шир умеет быть снобом, — я не стушевался под укоризненным взглядом матери, — но он хороший альфа и достойный муж.
— Мне не удалось стать ему хорошей женой.
— Но ты и не обещала этого, — напомнил я очевидное.
— Если бы я смогла… — она вздохнула так горько, и вдруг вскинула голову, полоснув меня темным взглядом раксаша. — Твой волк оставит любую женщину, с которой свяжешься, когда встретишь свою настоящую. А раксаш в тебе будет тянуть тебя обратно, потому что ты выберешь прежнюю не сердцем. Соглашайся лишь на ту женщину, которую выберут оба.
— Да… — я растерялся, — никто мне не нужен.
— И с чего я решила, что ты взрослый? — Леда покачала головой, пряча улыбку. — Совсем еще мальчишка.
Глава 18
Фатон
Я бежал домой окрыленный успехом. Мне одному удалось обернуться с первого раза. Зверь вырвался из клетки привычного тела и не торопился обратно, наслаждаясь свободой. Несколько дней я провел в лесу и очнулся лишь этим утром усталый и покрытый кровью, перемешанной с шерстью кролика. Во рту ощущался вкус того самого ушастого. Сырое мясо до того мне есть не доводилось. В обличии волка оно казалось очень вкусным.
Ни один рассказ не передавал всего восторга от смены ипостаси. Когда страх сошел, и я перестал искать собственные руки, меня потрясло ощущение цельности, которого не испытывал никогда прежде. До того дня я был лишь частью себя самого, осколком сущности. Запоздало мелькнула мысль, что во мне еще окончательно не проснулся раксаш, а значит полное обретение себя меня еще ожидает. Порой он появлялся надолго и меня окатывало ледяным спокойствием и уверенностью в своем превосходстве. Но как он поведет себя в присутствии волка я не знал. Мама утверждала, что ее раксаш заботился о звере, как о своем питомце и воспринимал его снисходительно. Мне повезет, если и у меня будет также. Думать о том, что моя вторая половина не примет первую — не хотелось. С юношеским максимализмом я верил, что смогу справиться со всем. Абсолютно.
А дома меня ждала смерть. Шир поймал меня на пороге и смял в сильных руках. На мгновенье я замер, не в силах поверить в очевидное. Не желая мириться с ним. Вырываясь, глухо рычал. Клыки выскользнули из десен, частичное изменение изуродовало тело. Я кричал, но звуки, рвущиеся из горла, не принадлежали ни мне ни волку. Альфа не дрогнул, когда в его тисках оказался раксаш в полной трансформации. Он терпел мои удары, принимал царапины изогнутых когтей и даже позволил укусить себя за руку.
Выбившись из сил, задыхаясь от воя, сдерживая беспомощные слезы, я замер и наконец затих
— Она ушла, парень. Ее больше нет, — повторял отчим раз за разом.
Он не стал зажимать раны и кровь стекала на пол, источая вязкий дурманящий запах.
Раксаш во мне, тот, который должен был остаться спокойным дрожал от истончающей душу боли. Волк забился во тьму и скулил оттуда беспомощно и тоскливо. В день, когда я обрел обе свои половины, от меня ушла единственная из тех, кто любил меня настоящего. И я остался один.
— Она никогда не любила тебя, — выдавил я с ненавистью.
— Знаю.
— Если бы ты смог стать ее мужчиной, она бы осталась живой, — не унимался раксаш в мне.
— Но я не смог, — ответил Шир безжизненно.
— Ты виноват! — бушевал я в отчаянии.
— Знаю, — повторил мужчина снова.
Мне не хотелось слышать страдание в его голосе. Я не был готов видеть сломленного альфу. Но рациональная часть меня отмечала и постаревшее лицо Шира, и сломленный голос, и то, что он продолжать держать меня, когда я уже не сопротивлялся, будто это помогало сохранить видимость спокойствия. Ему нужно было верить, что он способен контролировать хоть что-то.
Ее тело предали огню. Красивая церемония, в которой не осталось смысла. Я смотрел на пламя и понимал, что моя жизнь никогда не станет прежней. Шир не наказал меня за раны, хотя отметины от них останутся с ним навсегда. Все дни после произошедшего я ловил на себе подозрительные взгляды старейшин и слышал пересуды за спиной. От меня ждали безумств.
Идиоты.
Глава 19
В кабинете главы клана было почти уютно. Мне никогда не нравилась дорогая кожаная мебель и пафосные безделушки, но Шир, рожденный и выросший в бедности, окружал себя роскошью.
