— Ты отдала мне душу? Все это время она была во мне?
— Ну, конечно, отдала. С тем самым поцелуем, у моего дома. Когда упрекнул меня в ветрености. Ты был первым, кто меня поцеловал. И оскорбил, — я вздохнула с трудом, словно воздух стал вязким. — И очень хочу, чтобы стал последним, кто сделал больно.
— Посмотри на меня, — попросил брат. Именно попросил. Мне даже стало неловко от этой моей фантазии. Глядишь, еще признается, что любит меня. В своей слабости я теряла уважение к себе самой.
— Какая же я жалкая, — пробормотала разочарованно и шагнула в реку.
Это должно было меня разбудить. Совершенно точно. Вот только я стояла по щиколотку в студеной воде и не просыпалась. Волны бились о кожу и откатывались назад. Мягкое дно оседало под моим весом, а отблески луны бросали блики от поверхности воды в глаза.
— Я так виноват перед тобой, детка, — теплая ладонь легла на плечо.
— Не трогай меня. Не здесь, — пришлось шагнуть дальше. Ноги промокли до колена. — Это мой сон.
— Не совсем, — пальцы смяли мою мышцу. — У тебя никогда не было только своих снов, милая. Они были наши с того самого дня.
— Что? — я развернулась, сбрасывая руку Фата. — Что происходит?
— Где ты сейчас, Соната?
— Здесь… — беспомощно оглянулась, но мужчина прижался ко мне, выбивая воздух из легких.
— Куда ты ушла, детка? Где ты заснула?
— Отпусти, — я оттолкнула его, пятясь в глубину.
— Соня, я смогу все исправить. Мы…
— Не смей даже говорить об этом! — выкрикнула я, теряя самообладание. — Нас нет. И не было…
— Разве? — с горькой иронией поинтересовался раксаш, блеснув глазами, расчерченными узкими зрачками. — Тогда почему ты сбежала? Почему не обвинила меня и не потребовала наказания?
— Ведь я лживая и недалекая. Приперлась в твой мир и спровоцировала…
— Все совсем иначе, — возразил Фатон.
— Но ты не захотел этого слышать! — прозвучало, как обвинение. — Тебе было неважно, что ты… ломаешь меня.
От нахлынувшей обиды, я едва сдерживалась, чтобы не двинуть ему в челюсть.
— Я ошибся.
— А мне плевать! — крикнула со злостью. — Какая разница?
— Я ведь найду тебя, — с ледяным спокойствием пообещал брат.
— Даже если сможешь, что это изменит? — вода уже касалась груди.
— Зачем ты пришла в мой мир? — Фат следовал за мной, как привязанный.
— Больше я к тебе не приду.
— И не нужно. Я сам. Но ты мне так и не ответила, — мужчина поймал мою руку и сжал запястье.
— Мне нужно было спрятаться.
— От отца?
Я вздрогнула, забыв, что нужно следить за лицом.
— Соня! Я могу помочь.
— Ты не можешь, — влажные пальцы никак не выскальзывали из его хватки.
— Останься…
Глава 46
Но оступившись, я нырнула. И вскинулась, отплевываясь и кашляя. Вода выплескивалась на пол. Масляная лампа почти догорела и чадила. Я продрогла и тряслась, едва не прикусывая язык. Тело затекло и пришлось несколько раз пытаться выбраться из бадьи. Пальцы не слушались. Кое-как подхватив жесткое полотенце растерла кожу, пока не появилось чувство жара. Волосы пришлось завернуть во влажную ткань. Халат оказался огромным, но пах мылом и был чистым, как и постель. Сейчас мне хватало этого. В кровать забралась, уже успокоившись и немного согревшись. Накрылась огромным колким одеялом и откинулась на сбившуюся подушку.
Стоило бояться спать. На запястье темнел свежий синяк. Такого со мной раньше не случалось. Как бы я не ранилась, убегая в своих кошмарах, все повреждения оставались только в воспоминаниях.
— Фат, — простонала отчаянно, все еще ощущая аромат клевера. — Ну, как же ты это делаешь?
Всех способностей раксаша я не знала. Эта каста очень искусно хранила свои секреты. А кровь волка делала его загадкой даже для своих. Полукровки у нас все же рождались, несмотря на общее мнение, что это не так. Только они не выживали после первого обращения. Зачастую трансформация их была настолько болезненная, что убивала несчастных. Они застывали в странных формах и искореженные тела сжигали. В другом случае, полукровок убивали свои же, чтобы избежать страшной участи. Те же, кто переживал свое совершеннолетие навсегда оставались чужими для каждого клана. Ведь в них таились самые страшные способности видов. А тех, кого невозможно контролировать, бояться. Страх же способен перерасти в ненависть.
За окном кто-то затянул песню и ее подхватил хор нестройных голосов. Мужики орали с удовольствием, смачно матерясь и поминая чью-то мать. Такое услышать мне удавалось нечасто, и я осторожно выглянула в окно, закутавшись в одеяло. Лампа давно погасла и меня не было видно снаружи.
Компания оказалась знатной. Даже мой хозяин Тин затесался. Он поддерживал коренастого мужика, норовившего свалиться на мостовую и, словно ощутив мой взгляд, вскинул голову. Он точно не мог меня видеть, но смотрел в проем окна, прямо в глаза. Я справилась с трусливым порывом попятиться. А мужчина усмехнулся и выкрикнул:
— Нашел себе невесту,
Такую, что огонь.
Отдам ей в сердце место,
Чтобы была со мной.
Невольно улыбнулась и тряхнула головой, рассыпая мокрые волосы по плечам. Интересно, а как живут простые смертные? Как выбирают себе мужчин? И если кто-то понравился, то соглашаются пойти на свидание, позволяют обнять и…
Сев на подоконник принялась жевать подсохший сыр и на удивление свежий хлеб. Отравиться я не боялась. Меня, как наследницу рода с самого детства готовили к покушениям. Небольшие дозы всех возможных ядов давались мне с пищей и питьем. Иногда реакции были слишком интенсивными и приходилось лечиться ионизированной тахиром водой. Вспоминать, как я корчилась от боли не хотелось. Зато теперь я могла не опасаться ничего, что могла мне подсунуть ревнивая любовница Тина.
Спина заныла от неловкого движения. Я вступила вглубь комнаты. Сгорбилась, стягивая с себя халат и наощупь вынула аптечку. Нужно будет с утра найти лекаря понадежнее, чтобы осмотрел рану и помог с лечением. Пока хватит и пластыря, чтобы не испачкать одежду и белье. Рассматривать повреждение не стала. Мне хватило.
Закрыв ставни, вернулась в постель и притворилась, что вовсе не в чужом мире, не искалечена своим Настоящим и не боюсь. Ничего не боюсь.
— Дожилась, — пробормотала я, накрываясь с головой. — Вру сама себе.
Глава 47
Улицы, залитые солнечным светом уже не казались мрачными. Свет отражался от влажных булыжников и блики скользили по стенам домов, клумбах и горшкам с цветами, которые красовались на подоконниках и широких ступенях порогов. Не помню, чтобы видела Весенний мир таким. Но стоит признать, что здесь мы с семьей бывали с официальными визитами, а жизнь в резиденции текла по привычному сценарию. С манией преследования отца, даже штат прислуги и охрана с нами кочевала из дома в дом. Так было спокойнее и проще. В каждом мире не приходилось менять привычки или изучать местные обычаи. Мы могли общаться в клановой манере, есть и даже одеваться так, как в своем мире. А внешний мир открывался нам в время выездов и прогулок. В основном из окон машин или карет.
