Леляна хмурилась: эти речи казались ей странными. Ведь потому знатным людям и насыпают огромные курганы, чтобы богам было их видно сверху и чтобы они своей силой, нерушимой, как земля, и после смерти охраняли свою страну. И чтобы память их была вечной. Никому, кроме нее, отец таких удивительных слов не говорил.
– Но есть одно предание, тебе оно понравится, – добавил отец. – Как рассказывают, до Харальда однажды дошла весть об одной девушке, очень красивой и разумной. Ее звали Гюда. Он послал за ней, чтобы взять ее в жены. Но девушка отказалась за него выходить и сказала: «Я уронила бы себя, если бы вышла за одного из мелких конунгов, у кого во владении всего несколько фюльков. Я выйду только за такого, кто подчинит себе все земли Северного Пути».
– А Харальд что? Он обиделся?
– Нет, он, против того, был благодарен ей за то, что навела его на такую хорошую мысль. И он стал еще сильнее воевать со всеми соседями, чтобы подчинить себе все земли до самого Йотунхейма. Он дал обет, что не будет мыть, расчесывать и стричь волосы и бороду, пока не сделает этого.
– Фу! – Леляна поморщилась. – Ну и вонял же он!
– Не без этого! – отец рассмеялся. – Зато все знали: он вышел из числа живых людей и посвятил себя богам, как Один, что сам себя принес в жертву, когда повесился на дереве, и боги питают его своей силой и удачей. Когда Харальд со своей вшивой бородой шел в бой, его враги знали, что сам Один идет с ним.
Конунгам Ругаланда, как еще многим, это противостояние с не совсем живым Харальдом оказалось не по силе. Хельги не исполнилось и десяти лет, когда его отец со своей дружиной ушел к Хаврсфьорду, чтобы вместе с другими дать бой нечесаному конунгу Вестфольда. Однако Харальд одержал победу, а многие его знатные противники погибли: Эйрик конунг из Хёрдаланда, Сульки конунг из Ругаланда и его брат Соти ярл. Харальд завладел их землями и с тех про сам нередко жил в трех больших усадьбах в Ругаланде, которые раньше принадлежали Сульки.
Жена Сульки, Торлауг, с десятилетним сыном Хельги ни за что не хотела остаться под властью победителя и бежала вместе со своим братом, которого звали Хадд Суровый. Сначала они поселились на Оркнейских островах и оттуда Хадд, как и другие люди в схожем положении, ходил в набеги на владения Харальда. Несколько лет спустя Харальд добрался и туда, чтобы покончить со своими врагами, и Хадд погиб. Торлауг с сыном и с остатками дружины решила бежать так далеко, куда бы Харальд не добрался. Она слышала, что на западе лежит остров, тоже населенный ругами, и называется Ругия. Туда она и отправилась. Этот остров она нашла, но жители его, хоть и называли себя ругами, были совсем другого племени и говорили на славянском языке. Там Торлауг осталась и вышла замуж за правителя ругов – князя Свентослава. Род его шел от верховного бога руян – Свентовита. От этого второго брака у нее родилась дочь, получившая два имени: Хельга-Свентослава. Она была моложе брата на двенадцать лет. Хельги семь лет жил на Ругии, пока не возмужал, и там выучил язык славян.
– Тебе дали имя моей сестры, чтобы не забылись связи с древними родами наших предков из Северного Пути, – рассказывал Ельг. – Это имя означает «священная», «посвященная богам», и его до нас с тобой носили многие славные люди из рода Инглингов. Строго говоря, только потомки Инглингов и Скъёльдунгов имеют право на это имя, потому что в их жилах течет кровь Одина и его божественных сыновей. Это высокая честь, недоступная низкородным, но и нелегкая обязанность. Ты стоишь между богами и людьми и передаешь взаимные дары от одних к другим. И если настает такой день, когда богам понадобится от людей особый дар, этим даром становимся мы. Они призывают нас к себе, чтобы мы служили им в небесных палатах в обмен на милости к нашим народам. Мы приносим своим людям милость богов и удачу, но если они покидают нас, выкупаем их своей жизнью.
– А почему меня не назвали еще и Свентославой? – нахмурилась Ельга. – Если так звали твою сестру.
Ей хотелось быть еще больше похожей на незнакомую тетку, которая, как она знала, хорошо справилась с этими сложными делами.
– У полян говорили бы «Святослава». Но ты родилась здесь, в Киеве, а не на Ругии, и получила второе имя по роду твоей матери – полян. Твоя священная сила связана с землей полян, и ее имя – Поляница – ты носишь в придачу к моему. Такова и будет моя держава, – Ельг улыбнулся и положил ладонь на золотистую голову девочки. – По отцу – из Северных Стран, по матери – от корня этого края. Сила их соединится в моих потомках, и со временем дерево нашего рода здесь превзойдет то дерево, которое видела во сне мать Харальда Косматого – с красными корнями и белыми цветами, покрывающего ветвями всю землю. Пусть он изгнал нас и многих других из наших родных краев, боги дали нам эту землю, и она превзойдет мощью все те владения, что он завоевал.
Взрослея, Ельга стала лучше понимать, почему ее отец неутомимо стремился завладеть новыми землями, городами, торговыми путями. Тем он хотел создать для своего рода богатство, власть и славу, превосходящие то, что было у них отнято на Северном Пути. Сейчас там правил младший сын того Харальда, умершего лет семь назад, – Хакон. И ему принадлежала та усадьба на острове Кёрмт, где отец родился шесть десятков лет назад.
Надежды эти Ельг связывал, конечно, не столько с дочерью, сколько с сыновьями. В первый брак он вступил в Ладоге – когда отправился на Восточный Путь и нашел там, в низовьях Волхова, старинный варяжский род, идущий от Харальда Боезуба, а значит тоже происходящий от Одина. От ладожской жены, Ингильды, у него родилось трое сыновей. Они были уже взрослыми, когда он отправился на юг, и за несколько лет, один за другим, погибли в тех войнах, которые Ельг вел, чтобы утвердиться в Киеве и подчинить себе окрестные земли, до того платившие дань хазарам. Самый младший, Хринг, погиб в схватках с греками на Боспоре Фракийском, откуда привезли ту золоченую чашу.
После этого у Ельга остались два младших сына – от Ольведы, рожденные в Киеве. В то время как он рассказывал дочери о прошлом рода, один из них уже умер, второй оставался жив. Ельг надеялся, что сыновья у него еще будут. Но третий его киевский законный сын умер в тот же день, когда родился, а вместе с ним умерла и Ольведа.
В последние годы, когда они жили вдвоем, Ельгу пробирала дрожь при мысли о бурном прошлом ее рода. Ругаландские конунги Сульки и Соти, брат бабки – Хадд Суровый, дед Аскольд – отец Ольведы, полянские старейшины из потомков Кия – словно две могучие реки, ветви ее рода растекались на полудень и на полуночь, чтобы взойти к небесам и там вновь слиться в сиянии божественной силы. В ней текла кровь Одина и Сварога. У Ельги сильно билось сердце, когда она смотрела на синеватые жилки под белой нежной кожей своего запястья. Не верилось, что в этих тонких жилках заключено столько небесной мощи…
Ельга хорошо понимала, почему отец, чувствуя приближение заката, назвал своим наследником сестрича – сына той самой Хельги-Свентославы, рожденной на острове Ругия от князя руян и беглянки королевы ругов. Этот незнакомым им юноша по имени Ингер тоже происходил от богов, от Одина и Свентовита. Только ему Ельг мог доверить все завоеванное и построенное. Отдать свое достояние Свену, сыну северянской пленницы, для гордости отца было то же самое, что бросить в грязь драгоценное золотое обручье.
