– Это тебе! – выдохнула она и встала, опустив освобожденные руки. – Я нашла… отец в ларе хранил. Не знаю, для кого… не для меня же!
Она попыталась улыбнуться, но губы ее дрожали от волнения. Отроки, замерев, не сводили глаз с нее, меча и Свена. Казалось, сама белая дева судьбы явилась к Ельгову сыну с почетным даром, означающим его переход на более высокую жизненную ступень.
Эта мысль пришла к ней позже: может быть, отец предназначил этот меч для Свена и потому не показывал раньше времени?
– Возьми! – Ельга прижала руки к груди, будто боялась, что брат отвергнет этот дар. – Пусть будет у тебя… Теперь… ты на такое дело едешь… пусть они видят… пусть все видят: ты – сын нашего отца. Я верю и знаю: хоть жизнь твоя началась не очень хорошо, ты можешь сделаться достойным и удачливым человеком. Да будет счастье твоим рукам.
Свен, разглядывавший меч, поднял на нее глаза. Потом осторожно положил руку на бурую кожу ножен. Снова взглянул на сестру. Он понимал, что она ему предлагает. Почетное оружие знати не просто увеличивало его способность защитить свою жизнь – поднимало от сына полонянки до полноправного члена рода. Дать ему эти права мог отец. Он не сделал этого при жизни, но для кого же еще мог он беречь этот старый, не раз бывавший в сражениях клинок?
Сестра, самое чистое, прекрасное и мудрое, что имелось в их роду, предлагала этот меч ему. Ее руками сама земля Полянская вручала ему оружие для ее защиты. И он заслужил это право своей отвагой, решимостью мчаться туда, где ждет смертельная опасность.
Выдохнув, Свен обеими руками взял меч и поднял.
– Я принимаю это оружие, – низким от волнения голосом произнес он, – и если опозорю его, то пусть от него приму и смерть свою.
Осторожно выдвинув клинок из ножен на длину ладони, он прикоснулся губами к основанию, потом поднес его ко лбу и глазам.
– И пусть не укроет меня мой щит, пусть буду я разрублен, как золото, если предам тебя, – он поднял взгляд и встретился глазами с Ельгой.
В ней он говорил с судьбой своей – высшей долей вольного человека. Ему было отказано в ней от рождения, но он стремился завоевать ее собственными достоинствами. И если сама юная богиня земли Полянской признала за ним это право, кто посмеет противиться ее воле?
Часть II
Глава 1
Старинный путь из земли Деревской в землю Полянскую лежал по рекам: через Уж, Припять и Днепр. Покорив древлян, Ельг Вещий проложил другой, более короткий, по суше, соединявший Киев с Малином близ Тетерева и шедший далее к Искоростеню на Уже. На южном берегу Рупины жили поляне, а за рекой тянулись густые, частью заболоченные леса между нею и Здвижем, где не жил почти никто, лишь бортники да ловцы. За Здвижем начиналась сама земля Деревская, и первыми на пути гостей с юга лежали угодья племени маличей. Они вели свой род от мудрой женщины по имени Мала, в ее честь был назван город Малин. Сейчас там правил ее дальний потомок, князь Боголюб.
Дорогу эту Свен и его отроки хорошо знали – каждый год они ездили здесь, когда обходили землю Деревскую с полюдьем. Но то бывало зимой, когда реки и замерзали и болотистые места было легче одолеть, чем летом. На самих древлянах лежала обязанность поддерживать дороги проходимыми, но после смерти Ельга они это дело забросили. Несколько раз Свеновым отрокам приходилось браться за топоры и подправлять гати в самых топких местах.
Дважды ночевали в лесу, не заезжая в жилье. Свен не брал с собой шатров, и спали на земле возле костра, закутавшись с головой в плащ от комаров. На третий день выехали в долину большой реки Тетерев, пересекавшей почти всю землю Деревскую с запада на восток; она впадала в Днепр и на всей протяженности, переходов на десять-двенадцать, была заселена древлянами.
О приближении жилого места заранее говорили делянки, расчищенные от леса и засеянные рожью или овсом; на оставленных отдыхать лядинах кормились свиньи и козы, на лугах паслись рыжие коровы под присмотром мальчишек. Юные пастухи и были первыми свидетелями приезда киевских гостей; в изумлении они застывали, опустив дудочки. Однако чумазые, загорелые их рожицы с облупившимися носами выражали только безграничное изумление, без примеси испуга. Это был добрый знак – варягов здесь не ждали и никаких вестей из Киева не получали. Почти невероятно, чтобы слух о сгоревшей бане и дошел сюда раньше Свена, но мало ли какие возможны чудеса?
Малин лежал на другом, северном берегу Тетерева, над его притоком под названием Ирша. Городец стоял на высоком мысу, защищенный валом и рвом; крутые склоны густо заросли кустами, делая подъем совершенно непроходимым. Жил в городце только «старший род» – прямые потомки Малы, из которых избирался малинский князь, и там же находилось святилище. Прочие малинцы населяли довольно большую весь вблизи мыса – два десятка дворов.
В Малин варяги вступали неспешно, давая жителям возможность собраться и упредить князя. Свен ехал впереди – в своем новом зеленом кафтане, с мечом на плечевой перевязи. Его встречали изумленные восклицания: серебро и золото в отделке меча кололи глаз на ярком солнце. Такие вещи здесь видели редко – только у старого Ельга был столь же дорогой меч. И Свен с тайным торжеством читал в расширенных глазах маличей: видя меч у него на плече, как у Ельга, они узнают в нем Ельга, но другого. Или того же самого. Иные ведь вовсе к лицу всадника глаз не поднимают: кто верхом и с мечом – тот господин. Сейчас он заново оценил мудрость и великодушие своей сестры: она знала или угадывала, что дорогой меч сделает Свена точным подобием отца в глазах древлян. Поможет внушать то же уважение и страх, без чего ему своего дела не сделать.
Перед земляной перемычкой, ведущей через ров, отряд остановился. Приехав с миром, Свен не собирался вторгаться в священное место без приглашения.
Свен кивнул Ольме; тот поднял рог и затрубил, давая знать о прибытии. Позади отряда уже собирались маличи – женщины, дети, даже мужчины, кто в эту пору оказался дома. Но Свен, не глядя на них, наблюдал за воротами вала, выше по тропе.
И вот оттуда показался князь Боголюб-Мал – глава племени. У маличей не было наследования власти от отца к сыну. После смерти очередного князя преемника ему выбирали из всех прямых потомков Малы – зрелых мужчин, отмеченных мудростью, опытом, уважением к предкам, и к его имени добавлялось имя Мал в знак преемственности его прав от прародителя. Зрелость ума и опыт были необходимы главе племени: князь у древлян был старшим жрецом и судьей. От него же, от его способности угодить богам, зависело все благополучие сородичей – обилие хлеба, приплод скота, рождение детей. Потому выбирали мужчину, обладавшего многочисленной и здоровой семьей, умелого хозяина – такого, чье семя везде приносит добрые плоды.
Именно таков был Боголюб, Хвалимиров сын – крепкий мужчина на конце шестого десятка, плечистый, дородный, с крупными чертами лица и выступающим носом. Темно-русые волосы, слегка сбрызнутые сединой, пышно падали на плечи. В бороде седины было больше, а усы и волосы под нижней губой были рыжими, и в них седина казалась золотистой. На потемневшем от лет лице глубоко посаженные глаза смотрели будто из глубин вековой мудрости. Резкие морщины, идущие вверх от переносицы, от внутренних концов бровей, напоминали корни родового древа. Держался Боголюб величаво и уверенно, и весь вид его внушал почтение.
