Денег у сироты, как досадливо выразился грек, куры не клевали. Пожилые небедные родственники помирали один за другим, в наследство мальчику остались две квартиры в наиболее хлебных местах Большого Сочи и внушительное домовладение в Лазаревском, где позже выстроили отель на тридцать апартаментов. В том отеле у землевладельца Таришвили осталась приличная хлебная доля.
— Благодетель наш помог. Не то ощипали бы Сандро как липку.
Грек мотнул затылком назад, и Гущин, удивленно поглядев на тыловой забор «Эллады», поинтересовался:
— Что еще за благодетель?
— О! — Покатутас расцвел улыбкой, перегнулся через спинку кресла и показал рукой на дом, стоявший на склоне горы среди джунглей. — Виталий Дмитриевич, наш сосед. Это благодаря ему в нашем переулке дорога в отличном состоянии и газифицировали нас в первую очередь. И пляж, — Анастасович значительно поднял вверх указательный палец, — полностью не оттяпали, и дорожку к нему не перекрыли. — Хозяин «Эллады» мстительно поглядел на осветившиеся окна многоэтажного отеля. — Не то, понимаешь ли, по-тихому, когда строительство началось, дорогу перекопали, котлованом перегородили… вроде бы как потом, когда отстроимся, опять откроем. Но мы-то опытные, мы-то знаем — если перекрыли, потом уже не откроют. Забором территорию огородят, и наши гости в пятьсот метров крюк до моря будут делать! — Покатутас схватил бокал и показал его дому на склоне горы: — Здоровье Виталия Дмитриевича.
Майор тост поддержал, хлебнул «Метаксы». Возвращая бокал на стол, поинтересовался:
— Виталий Дмитриевич влиятельный человек?
— Дай Бог ему долгих лет жизни — в мэрии работал, но простых соседей никогда не забывал.
— Работал? А сейчас на пенсии?
— Да куда там пенсия. Молодой еще, — грек поднял глаза на свисающий с деревянного потолка белоснежный плафон, — так-так… его сыну Косте в прошлом году тридцатилетие отметили, а он родился, когда Виталию еще и девятнадцати не было…
— Сплетничаем, значит, да?
Покатутас отвел глаза от потолка: на террасу заходила Венера Аристарховна. Но недовольный тон мадам Покатутас был адресован не болтливости супруга, а значительно пониженной ватерлинии «Метаксы».
— Не сплетничаем, — ворчливо поправил жену хозяин личной Эллады. — А разговариваем с умным человеком о жизни. Станислав Петрович собирается писать о Сочи…
— Много он так напишет, — едва слышно буркнув, перебила тезка утренней звезды, и Стас запереживал, что быстро станет здесь персоной нон грата.
Но Покатутас лучше знал свою супругу. На столике возник пустой бокал, куда грек быстренько накапал коньяку.
— Садись, родная, посиди с мужчинами. Поддержи беседу, отдохни.
Венера Аристарховна не отказалась снять усталость. Слегка отведав коньячку, владелица и повар «Эллады» блаженно откинулась на удобную спинку плетеного кресла. Расслабленно вытянула ноги.
Вечер становился по-книжному томным. В кустах распевали голосистые цикады, легкий ветерок шевелил листву. Негромко скрипнула калитка, по широкой площадке поплыл сумеречный призрак.
Ощущение инферно женской фигуре подарил слегка фосфоресцирующий белоснежный наряд — трепещущая юбка в пол и широченная футболка.
Загорелые руки-ноги и голова на этом фоне терялись, создавалось впечатление, будто над плиточной площадкой парит безголовый призрак.
У Гущина невольно опустилась челюсть. Фигура женщины попала под свет низкого фонаря, свет ударил женщине под подбородок, и ее лицо приобрело совершенно фантастический, устрашающий вид. Когда-то в турпоходе, рассказывая сыну страшилки, Стас для пущего эффекта пристраивал у груди фонарик, и тени превращали его в типичнейшего вурдалака. Но в тот момент челюсть Гущина отпала вовсе не из-за впечатления, что по двору «Эллады» шагает женщина-вампир; едва фонарь осветил лицо, майор мгновенно опознал в ней Мыльникову.
Что греки, надо сказать, сделали гораздо раньше, узнав наряд вернувшейся москвички. Георгий Анастасович всплеснул руками и воскликнул:
— Мариночка, Марина, ну где ж вы пропадали?! Почему не предупредили? — Покатутас подорвался с места и побежал к запропастившейся постоялице. — Вам с работы звонили… какая-то Иванова…
Судя по тому, что медальный профиль Венеры Аристарховны приобрел отчетливо неприязненное выражение, о запропавшей гостье греки шибко волновались. Венера просто убивала взглядом загулявшую красотку. И не пошла ее встречать, доверив это мужу.
В кармане Гущина пискнул телефон, сообщая о поступлении сообщения. Стас быстро достал смартфон и прочел послание Медведева: «К дому подъехал джип, вышла женщина в белом. Кажется, это Мыльникова. Номер джипа не виден, но марка соответствует машине Абрамяна».
Гущина уже успели оповестить, что любовник Мыльниковой взял несколько отгулов, но его нигде не могут разыскать. Догадка: Марина где-то вместе с Артуром, похоже, оправдалась. Вторая догадка: у Мыльниковой разрядился телефон, и вскоре она снова появится в сети, — подтвердится чуть позже: едва войдя в номер, девушка наверняка поставит мобильник на зарядку.
Стас быстро набрал сообщение: «Если Мыльникова включит телефон, известите ее обо всем. Чуть позже я приду к ней в номер», отправил его Саше и бросил взгляд на поднимающегося по ступенькам террасы Покатутаса. Выражение облегчения чуть ли не выбивало у того слезу. И это чувство разделял с ним Гущин, в голове которого пульсировала мысль: старший лейтенант жива, жива!
И на ее руке блестел серебряный браслет.
Венера Аристарховна отреагировала на возвращение супруга недовольным брюзжанием:
— А я тебе что говорила? Мало ли мы видели таких… гостий.
— Ну как же, Венерочка, как же… — Усаживаясь за стол, сияющий «Тут ас» немного объяснил для Гущина: — Мариночка ушла гулять, ее два дня не было…
— Да приходила она, — пренебрежительно фыркнула «утренняя звезда», — я ж тебе говорила — лебедь был поломанный.
— Какой такой лебедь? — заинтересовался Стас.
— Моя Венерочка работала в лучших отелях Сочи! — продолжая солнечно лучиться, приступил к пояснениям Покатутас. — Вы видели лебедя на своей кровати? — Майор кивнул, внушительное сооружение из полотенца трудно не заметить. — Если к нам заселяются молодожены, Венерочка такую грандиозную пару лебедей творит, что их всегда фотографируют!
— Может быть, лебедь сам собой сломался? — чуть заплетаясь языком, предположил «переводчик с хинди».
Венера Аристарховна распяла его взглядом и гордо заявила:
— Мои лебеди не ломаются сами по себе. Марина — приходила. В ночь с воскресенья на понедельник кровать тоже была заправлена не по-моему. Хотя лебедя она и пыталась поправить.
— Но я же съемку с камер проверял, — виновато повел плечом «Тут ас». — Мариночки на ней не было. Она не возвращалась.
— А мои лебеди — не ломаются. — Мадам Покатутас рефреном поставила в споре жирную точку и поглядела на майора. — Вы уж простите, мы тут со своими заморочками…
