— Ну да, конечно, ты же сыщик. — Взгляд Янины вновь похолодел. — Гущин, я не собиралась попадаться тебе на глаза. Я приехала рано утром, села в кафе на пляже — Генриетта сказала, где вас видела, где вы живете, — и стала ждать. Если бы я увидела тебя с Мариной, то попросту ушла бы. Ты б вернулся домой, а меня нет. Все. Финита ля комедия. Устраивать скандалы с выяснениями пошло. Я бы просто-напросто собрала вещи и ушла.
— Господи, Янина, Марина — моя коллега! Мы здесь работаем…
— Да откуда я знала, что она твоя коллега! — взъярилась жена. — У нас одна общая знакомая по имени Марина! Генриетта мне сказала: «Он тискал какую-то Марину», а у меня в мозгах одна Марина — твоя бывшая жена! Я позвонила ей, она ответила: «Я в отпуске, на море». Что я должна была подумать, а?! У вас есть сын, у вас была общая жизнь…
— Ты должна была мне верить.
— Верить?! Человеку, упорно врущему про Сыктывкар, даже когда я пыталась его к стенке припереть?! Гущин, — Янина понизила голос до шепота, — я посмотрела метеосводки — в Сыктывкаре жара плюс тридцать. Ты б хоть легенду хорошо готовил, что ли. Я же подумала: совсем заврался. — Жена огорченно покачала головой и повторила: — Зачем ты мне сказал про Сыктывкар?
Гущин тщательно обдумал вопрос, поискал ответы. Потом согнул колени и с головой ушел под воду. Крыть было нечем, ложью о поездке в Коми он спровоцировал жену на подозрения. И получается, сам виноват, кошмар сегодняшнего утра — расплата за вранье. Янина гордая, она бы сделала, как обещала, — ушла из его жизни и не попрощалась. Исполненная настоящего женского величия, она не собиралась устраивать разборок и попадаться на глаза, она села в кафе у пляжа и стала дожидаться появления блудливого мужа и его бывшей. Но когда пляж заполнили отдыхающие, а хитрый благоверный так и не объявился, направилась в отель. Надеялась поговорить с обслугой и узнать хоть что-то. Летела все-таки за тридевять земель, отчаливать назад несолоно хлебавши — совсем уже комедия.
Стас вынырнул. Обтер лицо от воды и поинтересовался:
— Слушай, а когда ты узнала, что я здесь под прикрытием, что собиралась делать?
— Ой, я так испугалась! — Жена простосердечно округлила очи. — Стою перед хозяином, слушаю, как он тебя расхваливает: «Писатель. Переводчик. Такой умный и внимательный. Не пьет, не курит…» Стою и думаю: «Ну, а я тогда кто? Дура, мазохистка или просто захотелось в Мату Хари поиграть?..»
Стас с нескрываемым удовольствием любовался раскрасневшейся женой: «Боже, как мне повезло. До сих пор поверить не могу, что она — моя. Если б я ее потерял, если бы из-за меня с ней что-то случилось…»
Нет! Об этом нельзя думать. Забыть. Кошмар ушел, сгинул.
Под влиянием счастливейшей минуты Гущин негромко засмеялся:
— Могу представить. И что же ты решила?
— Ты помешал. Я так растерялась! — Янина трогательно вытянула шею; каялась супруга совершенно искренне. — Стою, догадываюсь, что ты вообще офонарел, когда меня увидел. Причем еще не знаешь, что я тут не женой представилась, а так… девицей из прохожих…
— Люблю, — прошептал Стас и, мягко захватив жену под затылок, потянул к себе.
До обеда оставался еще час. Янина приводила себя в порядок перед туалетным столиком: создала на макушке задорный хвостик из мягких пепельных волос, теперь копошилась в сумочке, разыскивая помаду, и продолжала себя поругивать:
— Господи, что же хозяин отеля обо мне подумал? Явилась — без багажа, с единственной сумочкой… — Виновато поглядела на супруга. — Стас, я даже купальник не взяла!
— Ничего страшного, — любуясь нежным обликом жены, утешил Гущин, — скажем, что чемодан потерялся при перелете. А купальник можно купить. Даже — нужно! Приехать в Сочи и не искупаться?
— Согласна. А мы… ты здесь надолго?
Этого майор и сам не знал. Пока он только позвонил маме и сообщил, что Яна нашлась — прилетела проведать, сделала сюрприз. Причем, как ни смешно звучит, все в тот же Сыктывкар.
— Мне надо переговорить с начальством, — сказал майор и, выйдя на балкон, прикрыл за собой застекленную дверь. — Какие-нибудь новости есть? — спросил, когда подполковник отозвался на звонок.
— Пока все тускло. При обыске дома Качалина принимающее устройство не обнаружено. Сейчас решаем, что делать дальше: снимаем микрофон из номера Мыльниковой и начинаем открытые мероприятия или еще немного поиграем в кошки-мышки…
— Николаевич, а если это не Таришвили? — осторожно воткнул майор. — Если его нам подставляют? — Разглядывая освещенный солнцем сад, Стас подержал паузу. Подполковник его не поторопил. — Знаешь, мне не дает покоя мысль… Убийство Дулиной совершил абсолютно хладнокровный человек. Филигранно, в стиле Фермера…
— Ничего подобного, — не согласился шеф. — Фермер оставил нам ДНК, неподалеку от поляны нашли бейсболку Таришвили — она у него заметная, эксклюзивная. Убийца впервые наследил и потому ушел.
— Ты думаешь?
— Мы отправили сегодняшние данные в Москву к психологам, так вот предварительный ответ уже получен: из всех трех фигурантов Таришвили наиболее способен на такую авантюру, как стремительное убийство, и насмешку над следствием. Зарецкий и Антонов более склонны к длительной засаде и выжиданию.
— Да я это и сам понимаю! — разгорячился майор. — Сандро — авантюрист! Но, Толя, тоже умеет просчитывать ходы и выжидать. Что его заставило сделать нелогичный ход и прикончить Генриетту? Зачем ему разговоры по душам с какой-то тетенькой в панамке? Я тут не вижу логики. Убийство Дулиной… да даже то, что он к ней вообще приблизился — из порядка бреда! Риск не стоил выеденного яйца. Тут, Толя, что-то другое.
— Например?
— Желание увести следствие по ложному пути. Подбросить нам фальшивого убийцу и обезопасить себя.
— Стас, если бы сегодня утром у скалы обнаружили молодую женщину, то я бы и сам мог подумать, что Сандро привязывают к московской серии. Но Дулина… она-то тут при чем?! Она из серии, наоборот, вываливается, ее убийство отдает спонтанностью! Как будто что-то пошло не по сценарию и Фермеру приходится уйти в бега!
— Но зачем тогда выкладывать труп Дулиной на обозрение? Преступник, уходящий в бега, так себя не ведет.
— А если он убил, понял, что теперь не выкрутится, и решил напоследок съязвить? Мол, я вас не боюсь.
Майор задумался. Насмешка в действиях преступника присутствовала. Но если это не насмешка, а продуманное действие? Пока все, что совершал убийца, говорило о нем как о человеке, продумывавшем каждую мелочь.
Хотя… духи и васильки… Выставить что-то на обозрение, затеять игру со следствием — совершенно в стиле Фермера. И потому вынесенное из пещеры тело Генриетты может попадать в строку его эмоциональной характеристики. Над составлением психологического портрета уже поработали лучшие специалисты и вынесли вердикт: череда этих поступков может быть в характере Сандро.
