– Алло, – в этих дурацких телефонах одни помехи.
– Привет, родная, это я.
– А, привет, как дела? Куда ты пропал? Почему номер не отображается? – Из-за шипения ее голос звучал так же монотонно и неразборчиво, как тот, что постоянно напоминает мне о приеме пищи.
– Все хорошо, здесь сеть не ловит, дозвониться можно только со стационарного телефона, и они не определяются. Ты-то как? Соскучилась?
– Я нормально.
– Я подписал договор на восемь месяцев. – Ну все, сейчас она мне закатит истерику.
– Хорошо.
«Что? Хорошо?»
– Ты даже ничего не скажешь?
– А что мне нужно сказать?
– Ну хотя бы спросила бы меня, почему я решил здесь остаться, поинтересовалась бы, чем я занимаюсь! В конце концов, тебе вообще плевать, что ли?! – я взорвался.
Это не было похоже на наше обычное общение, с ней явно что-то не так.
– Ты хочешь со мной поругаться?
– Нет, не хочу, я хочу… Я просто не понимаю, почему ты так странно реагируешь?
– Как мне нужно реагировать? Ты нашел работу, я рада, что у нас наконец будут деньги.
– Деньги? Деньги?! Это все, что тебя волнует?
– Нет, не все. Позвони, когда будешь поспокойнее.
Гудки.
«Как же ты…»
Она никогда раньше не бросала трубку.
* * *
Дни играючи передавали эстафету друг другу, но я замечал лишь, как меняются цифры в телефоне. Алине я больше не звонил. Внутри меня, где-то в области груди, поселилась обида, она была такая увесистая и прилипчивая, что никак не хотела уходить.
«Думаю, пару дней без общения приведут ее в чувство».
Я понимал, что веду себя как сопливый подросток, но ничего не мог с собой поделать. Это сильно давило на меня, ведь я ужасно скучал без ее голоса; думаю, она тоже. «Надеюсь, в выходной, когда я приеду домой, все вернется на прежние места».
С Виктором мы работали не покладая рук, камера за камерой. С тех самых пор, как я подписал договор, мы практически не общались. На мои попытки заговорить с ним он лишь огрызался или делал вид, что не замечает меня, и начинал шуметь инструментом.
В последний день перед выходным, когда мы добивали двенадцатую камеру, зазвонил телефон. Я посмотрел на часы и, убедившись, что до ужина оставалось еще минимум два часа, продолжил работу. Витя не последовал моему примеру и, как обычно, вытерев руки о штаны, направился прямиком к аппарату.
– Да, – сказал он, сняв трубку.
– Когда? Нет, еще не закончили, понял, хорошо. – Разговор был коротким; кажется, он получал какие-то распоряжения.
Я доваривал последний пруток, когда он подошел ко мне.
– Нужно съездить в северное крыло, там труба лопнула, ты ведь умеешь варить трубы?
Я утвердительно кивнул.
– За тобой пришлют сопровождающего, а я съезжу за ключами, возьму и сразу к тебе, без них там воду не перекрыть.
– Ладно. – Я отвернулся и принялся доделывать работу.
Витя собрал свой инструмент и, водрузив на плечи рабочий рюкзак, отправился к платформе. Послышалось лязганье железа, стук колес, было слышно, как вагонетка тронулась и исчезла в тоннеле. Я закончил, проверил работу на качество и принялся сворачивать аппарат. Пока наматывал кабель, вдалеке послышался звук приближающегося состава. Через полминуты новая вагонетка афишировала свое прибытие противным скрипом тормозов. Я достал из кармана пачку сигарет, Витя поделился со мной своими запасами, разумеется, с условием возврата. Достав одну и раскурив, я облокотился на только что сваренную решетку и принялся ждать, когда за мной придут. Но никто не шел. Я тянул сигарету до тех пор, пока в легкие не просочился горький дым тлеющего фильтра, и только после этого направился в сторону железной дороги.
На платформе меня покорно ожидал вагончик с сидящим впереди лысым человеком в угольно-черном костюме тюремного охранника. Он уставился вперед, в беспросветную пустоту тоннеля, поэтому я видел лишь его затылок.
– Здрасьте, вы за мной?
Он не проронил ни слова – должно быть, здесь за молчание доплачивают. Человек нажал несколько цифр, и поручни с шипением поднялись вверх. Пытаться задавать еще вопросы смысла явно не было; я уселся на ближайшее ко мне протертое сиденье. Поручни опустились, и наш состав начал набирать скорость, приближаясь к тоннелю.
Мысленно я уже находился дома. Прокручивал в голове, какой будет встреча с женой. Я тысячу раз пожалел о том, что повысил на нее голос, и уже готовил извинительную речь. Ехали долго, за всю поездку лысая голова ни разу не повернулась, иногда мне казалось, что его подменили на манекен, жуть, конечно, полная. Путь извивался, мы то и дело пересекали функционирующие секторы с неисчислимым количеством камер. Я поражался размаху этого строения, ему не было конца и края. Немного погодя мы наконец свернули в крыло, которое, судя по всему, только недавно построили. Отверстия в стенах демонстрировали пустые камеры без решеток.
«Вот черт, да тут на всю жизнь работы одному человеку; надеюсь, они не думают, что я собираюсь этим заниматься. В конце концов, должны же быть еще люди…» Но пока я был знаком только с Витей.
Наконец мы въехали в технический тоннель, и вагонетка заметно сбавила скорость. Вдоль стен тянулись жирные черные шланги с проводами внутри. Повсюду торчали кривые трубы, краны и задвижки с ускользающим из них горячим паром. Из разных уголков доносились глухие стуки, шипение и дребезжание. Мы остановились. Поручни поплыли кверху, а вместе с ними поднялся и лысый манекен. Он ступил на узкую бетонную дорожку, тянущуюся вдоль всего тоннеля, и подошел к выпирающей из стены круглой задвижке. Повернув ее, он жестом предложил мне пройти внутрь, а сам вернулся в вагонетку. Я не стал ждать особого приглашения и, схватив инструмент, подошел к двери с надписью «Бойлерная». Дверь легко поддалась, и я зашел внутрь.
Сразу на входе вниз уходила пологая лестница, у основания которой уже виднелся небольшой слой воды. Лампы на потолке освещали помещение тусклым желтым светом, создавалось ощущение, что я внутри старой фотографии. Почти все пространство занимали солидных размеров пузатые бойлеры, соединенные между собой трубами. В воздухе висел типичный для таких мест запах сырости, тепла и ржавчины.
Уровень воды медленно поднимался, где-то неподалеку журчало.
«Где, блин, Витя со своими ключами?»
Я спустился по лестнице и сделал шаг, подошва моих ботинок моментально оказалась в воде, но мне повезло, что она была резиновой и довольно толстой, поэтому ноги оставались сухими. Я начал аккуратно продвигаться вперед, водя глазами по округе в поисках причины потопа. Покрытые солидным слоем пыли манометры, задвижки, змеевидные трубы отбрасывали затейливые густые тени. Лампы освещали только половину помещения, остальная его часть покоилась под темной вуалью, позволяющей рассмотреть лишь его мрачные очертания.
