– Поехали, – решительно сказала Юлия. – Ингвар, за руль!
Похоже, не так легко перенесла случившееся, как показывает публике. Нервничает и не хочет сама вести.
– Не дождёмся?
– Догонят.
Агон 25. И вновь странности
Отскоблить кровь в машине достаточно просто, учитывая роскошную кожаную обивку. В ткань бы впиталось, и пришлось бы менять, а здесь требуется лишь вода и усердие. Полностью от запаха всё равно избавиться не удалось, тут нужна какая-то химия, но проще подождать, пока кресла просохнут и проветрятся.
Обычно помыть машину Игорь, по примеру незабываемого Тома Сойера, доверял младшему поколению слуг, делая этим им огромное одолжение. Пока автомобили не превратились в повседневность, всегда найдутся желающие с важным видом поработать мокрой тряпкой. Остальные смотрят, открыв рот, на облачённого высоким доверием пацана и жутко завидуют. После работы на пароходе или паровозе профессия шофёра наиболее престижна среди простого народа.
Солидные дяди обмениваются впечатлениями и изображают умных, задавая вопросы о техническом состоянии, пробеге и прочих глупостях. Мальцы крутятся рядом, норовя потрогать блестящее покрытие, а за возможность посидеть внутри отдадут все свои сокровища вроде свинцовой биты и цветных стёклышек.
Ну и что греха таить, женская часть населения тоже посматривает заинтересованно. Человек при механизмах и личный водитель хозяйки непременно с деньгами и в авторитете. Игорь так себя и не смог переломить, с присланной рабыней спать не стал, всё равно как насилие. А вот посетить иную девицу из свободных – почему нет? Только тихо, чтобы соседи не знали.
Но это всё осталось там, в поместье. Здешние на машину косились, но не подходили, хотя прямого запрета не прозвучало. Мало того что никто не ожидал прибытия сомнительной родственницы, так вдобавок привезла два трупа. Стрелок, пёс с ним, кстати, его никто так и не опознал, но фактически подследственный подозревается в смерти родного брата?! Выходит, здесь приложил руку кто-то ещё.
Визгу и воплей было огромное количество. Одна из баб Юлию прямо обвиняла в убийстве, другая – в дурном глазе. Кто кому кем приходится, Игорь так и не разобрался, тем более ему не представляли членов семейства. А случившееся их крепко задело. Если у первого убитого наследников вообще не имелось, то у второго – три дочери. Ранчо как неотъемлемая собственность рода переходит по мужской линии, и вырисовывается совсем иной расклад, чем первоначально. Дочери Василия норовили вцепиться в волосы жене третьего брата – Никандра. Тот смотрел с остолбеневшим видом и не пытался навести порядок.
Ко всему требовалось похоронить убитого, поэтому разослали гонцов с целью позвать на похороны соседей и работников. Усадьба гудела от разговоров и сплетен, а в господском доме продолжали бешено ругаться, выясняя, кто крайний. Чего добивалась Юлия и зачем она присутствует, становилось всё меньше понятно. Тем более толка от их расследования на ходу никакого. Стрелка никто не опознал, а карантин оказался самым настоящим, как и тот регулировщик. Ушлые ребята просто взяли на вооружение удачно подвернувшуюся возможность. Не случись объезда, ждал бы снайпер у дороги, и неизвестно, в кого стал бы стрелять, обнаружив, кто находится на пассажирском сиденье.
– Чего тебе? – недовольно спросил Игорь, когда, дёрнутый за штанину, обнаружил Феликса.
Тот муркнул и, повернувшись, отбежал, приглашая за собой.
– Видишь, занят.
Кот требовательно заорал с крайне противными завываниями. Подскочил и ударил лапой, выпустив когти. Не до крови, разрывая брюки, но достаточно чувствительно. Прежде так себя вёл единственный раз, когда отказался прощаться и потребовал взять его с собой. Это было странно и вряд ли пустяк.
– Хорошо, – покорно согласился Игорь, кидая тряпку в ведро. – Иду.
Вряд ли кто сунет мину под днище, но потом не мешает глянуть. Происходящее вокруг напрягало, а объяснений так и не дождался.
Здешний особняк, больше напоминающий виллу в Италии, стоял в степи. Но степь отнюдь не была везде пустой. Строились здания, причём по тем же лекалам, что и поместье Юлии. Облагородили рощу у озера. За домом находился сказочный лес, созданный мастерами своего дела. Ручейки и гроты, полянки и овражки – всё казалось диким и одновременно присмотренным. Ничего похожего на его представления о нормальном ранчо. Скот держали в стороне, и большинство хозяйственных построек расположены в отдалении. А господа в лирическом настроении прогуливались от беседки к лодочному причалу.
Феликс бежал по дорожке куда-то в глубину окультуренного леса, время от времени оглядываясь. Один раз остановился, недовольно вякнул. Хвост при этом нервно мотался из стороны в сторону. Обычно кошки так себя не ведут, но они и к людям не привязываются. Или тот считал человека личной собственностью и отказывался отпускать не из любви, а из хозяйского инстинкта? К сожалению, объясниться нормально не выходило. Какой ни умный, а всё же животное. Говорить не способен. Но показать желание – ещё как! Будет орать, пока не сделаешь по его. И швырять ботинками бесполезно. Таким макаром не успокоить. Проще встать и дать пожрать или выпустить из дома, чем бессмысленно ругаться.
Идти далеко не пришлось. Довольно быстро обнаружился хорёк, радостно завизжавший при виде знакомого человека. С огромным усердием он принялся рыть землю возле поляны под деревом, демонстрируя находку. Он обожал копаться в почве и даже в горшках с цветами, проклинаемый слугами за безобразия. Инстинкт, наверное.
Игорь не сразу сообразил, что тот стремится показать, приняв торчащее за сухую ветку. Потом до мозга дошёл сигнал от глаз. Это были человеческие пальцы. Поймав возмущённо завопившего зверька за шкирку, убрал его за спину и разгрёб лежащие сверху тела ветки и почву. Даже не закопали нормально, слегка присыпали. И не похоже, что давно убили. Запаха нет, а ведь тепло. Лица не видно, но волосы длинные, и фигура женская, в платье. Кстати, ткань не из дешёвых. Лежит спиной вверх, и рана под лопаткой. Кровь запеклась, и никаких сомнений быть не может – убийство. О, Юпитер и все боги, ну за что ему?! Ещё не хватает, чтобы застали здесь и обвинили. Промолчать? Нет, играть надо чисто. Пусть другие парятся.
Подхватил хорька, не давая удрать и игнорируя возмущение с воплями, и сунул в нагрудный карман комбинезона, застёгивая. На Феликсе методика отработана. Голову высунуть можно и дышать, а выскочить – нет. Есть риск, пустит в ход когти или нагадит, потом не отстирать, но всё лучше, чем снова его искать. Поглаживая зверька по головке, Игорь пронёсся диким кабаном, с топотом, по дорожке и, минуя машину, возле которой отирались двое неизвестно откуда взявшихся мальцов, влетел в особняк. На лестнице торчали якобы вытирающие пыль и моющие полы служанки. Можно не сомневаться, напряжённо слушают «концерт».
Компания «любящих» родственников в зале всё выясняла, кто в чём виноват, и вопли доносились наружу. Охранник у двери дёрнулся навстречу, но, узнав механика, сделал вопросительное лицо. Неясным образом здешние букелларии перешли под команду Поликарпа. То, что они однорукого прекрасно знали, неудивительно. Наверняка вместе со старым хозяином прибыли. Занятнее, почему никто не сомневался в его праве командовать? Неплохо бы за папиросой побеседовать с кем-то из них, как станет спокойнее. Не прост Поликарп – это и так было ясно, но настолько? Он тут несколько лет не был, и его сразу приняли, без попыток поставить на место и разборок. А ведь служит не здешним хозяевам.
