На заводских окраинах также было много мест, где можно выпить, особенно непосредственно около заводов, где постоянный спрос. Многочисленность питейных заведений не только рождала злость у борцов за трезвость и нравственность, но и такие частушки:
Ленинград — город большой,
В каждом доме — по пивной.
«Красная Бавария» —
Все для пролетария!
[99].
Рабочего буквально окружали соблазны, и очень часто рабочему клубу он предпочитал поход за спиртным. Лозунгу «Вместо трактира — клуб! Вместо пивной — советская чайная. Вместо драки — физкультура!»
[100] следовать получалось не всегда. В частности, издание «Трезвость и культура» жаловалось: «Соседями — и ближайшими — Московско-Нарвского дома культуры в Ленинграде являются: лавка центроспирта, магазины „Армения“, пивная „ЛСПО“ и ряд других „источников алкоголизации“»
[101]. Не лучше дела обстояли и на Московской заставе, где жили рабочие «Электросилы». Один из них в заводской газете писал, что очень хочет проводить вечера в клубе, а не в пивной, но не может. Рядом с ним из мест досуга расположены только клуб им. Самойлова и кино частника «Луч», но в обоих «царит шпана»: «От нечего делать дома идешь в пивную, которых в нашем районе 6 штук»
[102].
Электросила. 1928. № 4(47). 21 марта. С. 1
Применительно к 1920-м гг. можно констатировать расширение общественных функций пивных. Дороговизна зрелищ, непривычность для многих клубов, которые заполнялись в основном молодежью, бытовые стереотипы, воспринятые от дореволюционной эпохи, сделали пивную не только помещением для потребления спиртного, но и, по существу, наиболее доступным местом общения. Улучшение материального положения и появление в связи с этим большего свободного времени упрочили данную ситуацию. К тому же развитию пьянства способствовал жилищный кризис, который стал остро ощущаться в городах в начале 1920-х гг. и дал толчок дальнейшему развитию различных форм общежитий. Заполняли их в основном лица, прибывшие из деревни, сами находившиеся в плену старых традиций и, естественно, некритично воспринимавшие подобного рода «бытовое наследие» в городах.
Иногда без алкоголя просто не удавалось поесть. Вот жалоба одного из посетителей столовой:
«Для того, чтобы получить обед в столовой № 8 на Б. Охте, посетитель должен спросить пива.
Иначе — сиди хоть три часа, а обеда не дождешься, официант к столу не подойдет.
Если же хочешь получить пива, достаточно показать официанту пальцами сколько надо бутылок, и пиво тотчас будет на столе.
Мне пришлось обедать в этой столовой. Ждал-ждал, наконец обратился с двумя другими посетителями к заведующему.
Тот распорядился подать нам обеды.
Нам подали, но не то, что мы просили. Приборы оказались грязными.
Мы вторично подошли к заведующему.
— Вас много, а я один. За всеми не усмотришь, — был ответ.
И только когда подававший нам официант Сергеев увидел, что один из нас взял книгу жалоб, он с трехэтажной бранью переменил поданные нам обеды.
Рядом с нами сидел товарищ, дожидавшийся обеда 2 часа. Он также подошел к заведующему.
Заведующий объяснил:
— Видите, сколько у нас посетителей? Не успеваем пиво подавать, а вы — с обедом. Возьмите бутылочку пива — тогда и обед подадим.
Посетитель согласился, и заведующий собственноручно подал ему пиво и обед.
Таким образом, рабочая столовая превращается в пивную, а рабочему некуда пойти пообедать»
[103].
Кстати, многие рабочие были недовольны тем, что кооперативные и заводские столовые превращались фактически в пивные. В протоколах рабочих собраний встречаются требования «воспретить отпуск пива по кредитным талонам», «воспретить отпуск пива малолетним» и т. п.
[104].
Еще более пропитанным алкогольными парами оказывался другой рабочий район — Смоленское, одно из сел за Невской заставой вдоль Шлиссельбургского тракта (пр. Обуховской обороны). С 1880-х гг. он постепенно становился местом концентрации различных фабрик и заводов, и, подобно городу Иваново, его иногда называли «русским Манчестером». Репутация у села была дурная. Еще в 1880 г. там проживало 13 тыс. человек и насчитывалось 11 фабрик и 106 различных питейных заведений. Жительница села М. Новикова в заметке «Волны пивные» (1925 г.) описывала его так:
«Заборы… Покривившиеся домики… Заводы-фабрики…
А сбоку Нева серебрится.
Кругом — дым заводов.
Длинной полосой тянется село Смоленское — конца не видно.
Настоящий фабричный городок.
Тут и „Ленина Судостроительный“, и „Картонтоль“, и „Рабочий“, и прядильно-ткацкая Ногина. А сзади всех в сторонке „Заманчивая Вена“ — пивоваренный завод.
Вот с этой-то „Вены“ все и начинается!
Что ни угол — то пивнуха!..
И другой раз обидно за свой рабочий Володарский район».
Балтиец. 1929. № 41 (151). 22 октября. С. 2
Пиво могли продавать не только в пивных, но и в различных столовых, чайных, кипяточных и прочих так называемых «живопырках». В подобные места приходили со своим алкоголем: водку покупали заранее в магазине, а в заведении мешали с местным пивом или лимонадом под нехитрую закуску. Вот как описывается подобное заведение, расположенное на Выборгской стороне, рядом с телефонным заводом «Красная заря»:
«Крепко трещат головы у наших алкоголиков по понедельникам, после вчерашнего гулянья. Работа валится из рук. Надо непременно „поправиться“, сходить во время обеда, решают они. И как только дело подходит к обеду, несутся они из ворот по проспекту. А тут неподалеку от завода есть так называемая „кипяточная“. Весело вылетают пробки из бутылок в этой кипяточной. Жадно тянут ко рту содержимое бутылки привычные пьяницы, и легкий туман мягко расстилается в их головах. Тут встречают они друзей, которые вообще решили не идти нынче на работу или опоздать до обеда. Здесь же бродят оборванные с красными носами люмпены. Когда-то они тоже работали, но за постоянную пьянку рассчитаны с завода. Теперь пропились в доску и торчат здесь в надежде подстрелить у какого-нибудь старого знакомого двугривенный, чтобы лакнуть лишний раз. А придя после перерыва на работу, „поправившиеся“ энергично берутся за дело, но только браку выходит у них теперь больше, чем всегда. У некоторых же дело складывается так, что после поправки на работу идти уже не приходится. Неудобный сосед у завода эта кипятильная»
[105].
