Зачастую растратчики-игроманы прекрасно понимали неизбежность наказания и предпочитали во всем сознаваться. 2 февраля 1926 г. в 5-е отделение управления милиции в 16 часов явился гражданин Иван Михайлович Корташев, десятник фанерного треста Петроградского района, проживающий на станции Тосно. Он заявил, что 28 января во Владимирском клубе проиграл казенных денег в сумме 1450 руб. Корташев был задержан
[338].
7 мая 1927 г. в час дня в дежурную комнату явился гражданин Константин Иванович Сидоров, агент по закупке подотдела благоустройства Губоткомхоза, проживавший на 18-й линии Васильевского острова. Он заявил, что только что проиграл во Владимирском клубе казенные деньги. Несчастный Сидоров был задержан и заключен в арестный дом (ардом)
[339].
Проиграл деньги в клубе и управдом Василий Васильевич Дунаев. О его растрате сообщил председатель правления ЖАКТа дома № 10 по 1-й Советской улице гражданин Володин. Всего Дунаев истратил 300 руб. После его доставки в уголовный розыск в растрате сознался
[340].
Тратили казенные деньги в игорных домах и вполне образованные, интеллигентные люди. Например, Е.Д. Кольварский (Кальварский) — известный профсоюзный деятель, журналист и бактериолог: «В этом деле фантастически перепутались сухая бухгалтерия и самый пылкий стопроцентный романтизм.
Но бухгалтерия победила романтизм.
С нее и приходится начинать.
Дело в том, что герой этой бухгалтерско-романтической истории Е.Д. Кольварский растратил 20 927 рублей.
Е.Д. Кольварский — зав. городским отд. института экспериментальной медицины. У него две профессии, он — журналист и фармацевт.
Как фармацевт, он растратил 20 тыс.
Как журналист, он рассказывает романтическую историю, толкнувшую его на растрату.
20 000 он проиграл в клубе.
А в клуб его привели — „трагические семейные обстоятельства“.
Кольварский упорно оттягивает нас от бухгалтерии и вводит в романтическую обстановку.
Демоническая женщина появляется перед нами и заслоняет собою все — и клуб, и фармацию, и экспериментальную медицину.
В 1910 г. он разошелся с женой, оставившей ему маленькую дочь. И через 5 лет женился на другой.
Эта „другая“ и оказалась —
— „Та, которая“…
По свидетельству окружающих, она — „чудовищно красива“ и „ужасно расточительна“.
А сам герой объясняет:
— Я, вообще сильный и энергичный человек, в ее присутствии терял волю, переставал быть человеком…
Однажды она ушла от него и… унесла с собой на большую сумму драгоценностей. Но потом вернулась — без драгоценностей.
Они сходились и расходились. И опять сходились.
Наконец она исчезла навсегда.
Потом пришла третья жена.
Но тут оканчивается роман и начинается бухгалтерия.
— Клуб и проигрыш, клуб и проигрыш…
И так до 20 927 рублей.
Возникает вопрос: какая же связь между этой семейной хроникой и растратой институтских денег?
Связь, оказывается, прямая, первые позаимствования из кассы учреждения ради „нее“. А дальше — как известно:
Хотел покрыть долг — пошел в клуб и проиграл…
Есть еще одна страница в жизни Кольварского, страница, которую не смогла вырвать даже „демоническая женщина“: страница из его прошлого»
[341].
Дело в том, что до революции Кольварский принимал активное участие в борьбе с царизмом. В 1905 г. он организовал подпольную типографию в Лесном, дважды сидел в тюрьме, а в 1906–1907 гг. его квартира являлась местом встречи революционеров. Судя по всему, это обстоятельство спасло Кольварского. Правда, судьба его сложилась трагически. В 1938 г. его расстреляли за контрреволюционную деятельность. На тот момент он был начальником медснаба Управления Дальлага в Хабаровске. Реабилитирован в 1958 г.
Среди основных мотивов, толкавших к растрате, в 1925 г. 10,8 % приходился на «проигрыш» и 1,6 % — на «бега», тогда как чуть более 22 % — пьянство
[342]. Так, Н. Полетика в своих воспоминаниях подчеркивал, что главный центр развлечений в Ленинграде, Владимирский клуб, посещался далеко не только нэпманами: «Ночью Владимирский клуб был заполнен не столько нэпманами, сколько кассирами крупных предприятий и учреждений. Они были буквально одержимы надеждой на выигрыш, но дело обычно кончалось проигрышем казенных денег. Затем кто вешался, кто травился, кто шел в тюрьму»
[343].
Описание отдыха во Владимирском клубе встречаем в повести В. Катаева «Растратчики». Главные герои, московские служащие Филипп Степанович и Ванечка, загуляв с казенными деньгами в кармане, решили в компании некой Изабеллы приехать развлечься в город на Неве, тем более что их спутница всячески хвалила бывшую столицу: «Останетесь в восторге. Там, во Владимирском клубе, можете представить, прямо-таки настоящие пальмы стоят и кабаре до пяти часов утра. В рулетку игра идет всю ночь. Одна моя ленинградская подруга — тоже, между прочим, довольно интересная, но, конечно, не так, как та, про которую я говорила Ванечке, — за один вечер, ей-богу, выиграла четырнадцать червонцев, и, между прочим, на другой же день у нее вытащили деньги в трамвае… Между прочим, в Ленинграде всё проспекты. Что у нас просто улица, то у них проспект. Определенно».
Непутевые растратчики прислушались к совету и отдохнули в этом культовом месте. После ресторана, где они кутили до закрытия, они, уже в компании двух дам, «очень пьяные, поехали на извозчиках продолжать кутеж в знаменитый Владимирский клуб. Во Владимирском клубе, точно, имелись пальмы в зеленых кадках и играли в рулетку. Дым стоял коромыслом, а на эстраде уже танцевали гопака. Посидели в общей зале, но, так как Ванечка порывался на эстраду и желал исполнять куплеты, пришлось перейти в отдельный кабинет. Безо всякого аппетита ели свиные отбивные котлеты и пили портвейн, херес, пиво — что попало. Когда же от хереса стало гореть в горле, а глаза сделались маринованные, тогда прошли в игорную залу. Стоит ли описывать, как играли? Дело известное. В рулетку везло, в девятку не везло. Женщины страшно волновались, просили на счастье и бегали между столов, красные и злые, спеша сделать ставку и примазаться. Потом в рулетку не везло, а в девятку везло. Потом и в рулетку не везло, и в девятку не везло. Это продолжалось до четырех часов утра. Тут же познакомились со многими компанейскими парнями и вместе с этими компанейскими парнями перешли в большой кабинет с фортепьяно; позвали двух куплетистов и выпили уйму водки».
