– Да?
Прижав телефон к плечу, она подобрала упавшие джинсы и принялась складывать их.
– Я пыталась сказать тебе, что Гейб официально выбыл из Листа Парней, Которым Нужно Разобраться со Своим Дерьмом.
– Думаю, он точно уже не в этом листе, – согласилась Никки. – Но почему ты так решила? Я была уверена, что ты хочешь его стукнуть.
– О, я все еще хочу его стукнуть за все те глупости, что он натворил. – Был еще один де Винсент, которого она хотела бы стукнуть на следующей неделе, но она запретила себе хотя бы думать о нем сейчас. Она потянулась в шкаф, взяв новую стопку джинсов, которые она не надевала около года, но с которыми еще не готова была расстаться. Встала с пола. – Но это будет дружеский удар.
Никки рассмеялась.
– На следующей неделе я вернусь в свою квартиру. Гейб хочет, чтобы я подождала, но я должна сделать это сейчас.
– Вполне понимаю. Чем дольше ты ждешь… – Она замолчала, увидев то, чего никогда не замечала раньше. В задней части шкафа, там, где он соединялся со стеной, виднелась узкая щель. Секция разваливалась? Это означало, что нужно звонить домовладельцу.
– Я знаю. Чем дольше я жду, тем труднее будет, – закончила Никки, вновь завладев вниманием Рози. – Но там будет Гейб, и с ним все пройдет проще.
Улыбнувшись, Рози шлепнулась на задницу и потянулась к следующей стопке джинсов, которые она уже некоторое время не носила.
– Никки, я так счастлива, что готова расплакаться.
– Что? Не плачь!
– Не могу обещать, поскольку я сейчас на пике гормонального всплеска, но, дорогая, у тебя появился второй шанс с мужчиной, которого ты любила, мать его, долгие годы, – сказала Рози, счастливо вздохнув и начав складывать джинсы. – Ты понимаешь, насколько это невероятно? Как, мать его, единорог.
Никки снова рассмеялась, и ее смех с каждой секундой становился непринужденнее.
– Я сама чувствую себя единорогом. Серьезно. Ладно, так ты пошла вчера на Маскарад?
Все еще сжимая пару джинсов, она опустила их на колени, подняла голову и вновь взяла телефон в руку.
– Да. Ходила.
– Повеселилась? – спросила Никки. – По голосу не похоже.
Рози не была уверена, как ответить на этот вопрос, потому что она повеселилась, хорошенько повеселилась, а затем ей стало очень грустно. Она действительно старалась не думать о нем, потому что, когда она о нем думала, то начинала швырять вещи.
Или убираться.
Именно поэтому она с раннего утра разбирала шкаф.
Хуже всего было то, что, когда она проснулась в первый раз, злость прошлой ночи еще спала. О да, Рози проснулась, ощущая нечто совершенно иное, и она отчаянно ненавидела за это весь мир. Она тут же вспомнила предыдущую ночь, то, что случилось в спальне и у дерева, все, что случилось до резкого поворота в Дерьмотаун, и это возбудило ее так, что она в итоге ринулась к тумбочке, пытаясь найти в темноте маленькую игрушку, которую называла «бабник».
Но теперь, когда она проснулась и занялась уборкой, то понимала, что при мыслях о нем ощущает не похоть и желание. Она скорее сильно злилась и на него, и на себя, потому что должна была быть умнее. Дебил остается дебилом, даже если с ним случаются вменяемые моменты.
– Рози? Ты там? – спросила Никки.
Она сморгнула.
– Извиняюсь. Отвлеклась. Да, я хорошо повеселилась. Как и Сара. Мне кажется, вчера она познакомилась с одним парнем.
– Правда? Это хорошо.
Рози тоже думала, что это хорошо. Не то чтобы Сара вот прямо сейчас искала каких-то прочных отношений, но Роза была счастлива, что ее подруга наслаждается жизнью, испытав настолько неприятный разрыв.
– А ты? – спросила Никки, и глаза Рози распахнулись. Никки никак не могла знать о Девлине, скорее Никки бросит есть пончики, чем Девлин расскажет кому-либо о том, что случилось между ними. Не то чтобы она верила, будто Девлин будет скрывать все из соображений приличия, и она не строила иллюзий на этот счет, но у нее было чувство, что Девлин вообще редко делится с кем-то чем бы то ни было.
Вот почему она так удивилась, когда он говорил с ней открыто… с ней, а не с кем-то другим. И именно поэтому ей показалось, будто она может рассказать им о том, что случилось с Сарой во время сеанса.
Боже, как она ошиблась.
– Я просто очень хорошо провела время, – наконец сказала Рози. Она хотела рассказать кому-нибудь – дьявол, кому угодно – о том, что у них случилось с Девлином, но говорить об этом с Никки было все равно, что говорить с де Винсентами. – Дом невероятно красивый. Уверена, вы должны пойти туда в следующем году.
– Может быть, – сказала она, и затем послышался резкий, ясно различимый вздох, заставивший Рози нахмуриться. Через секунду раздался смех, и она услышала, как Никки сказала: «Гейб, я говорю по телефону».
– О, боже, – пробормотала Рози, ухмыляясь. – Не буду тебя задерживать.
– Нет, все нормально. Я могу разговари… – Послышался еще один резкий вздох, прозвучавший скорее как стон, и глаза у Рози распахнулись.
– Просто перезвони мне, – оборвала ее Рози, смеясь, поскольку больше не хотела слышать, чем там все закончится. – Сфокусируйся на сладкой, сладкой любви со своим мужчиной.
Ответный смех Никки оборвался, когда Рози повесила трубку. Она швырнула телефон на стопку свернутых джинсов, а потом снова упала спиной на меховой серый ковер. Закрыв глаза, она уронила руки по бокам.
Прошлая ночь казалась то ли странным сном, то ли кошмаром. Она все еще никак не могла понять, как они ушли от словесных перепалок… к его руке между ее бедер и к ее словам о том, что она позволит ему все, что угодно… к тому, что она кончила тем, что показала ему не один, а два фака.
Безусловно, все развивалось быстро.
– Боже, – прошептала она.
В реальности она точно знала, как это случилось. Все началось с поцелуя, но боже, о боже, этот мужчина умел целоваться. Рози была падка до тех, кто умел целоваться. Это была правда.
Если бы она не сказала ему о спиритическом сеансе Сары и просто ушла с Маскарада, кто знает, что могло бы получиться из того, что произошло в спальне. Она была не настолько глупа, чтобы верить в какие-то долгосрочные отношения. Перед тем, как встретить его снаружи, она видела его в зале, где проводился аукцион. Женщины в причудливых нарядах и мужчины в масках едва не пожирали его глазами.
Стоя позади, наблюдая как он общается с себе подобными – другими словами, людьми настолько богатыми, что у них было по шесть домов с горничными, мажордомами и личными секретарями. Это был довольно просветляющий опыт. Он легко сливался с этой массой, а она – нет. Ее семья не была бедной. Они принадлежали к трудолюбивому среднему классу, которые зарабатывали свое благополучие ежедневным трудом. Она не хотела сказать, что все люди, собравшиеся в зале, не сами заработали свои деньги. Но она знала, что многие там жили чужим трудом, а Девлин жил и дышал атмосферой мира, который был настолько чужд ей, что казался нереальным.
