– Ужин был милым, – сказала она, поднимаясь по широким ступеням.
– Просто милым?
– Ладно. Он был больше чем просто милым.
Он сжал ее руку, и она почувствовала то ощущение в груди.
– Я жду.
Она оглянулась на него, когда они достигли пролета третьего этажа.
– Чего?
– Чтобы ты признала, что была неправа.
– В чем конкретно я ошибалась?
Его голос звучал почти дразняще, когда он сказал:
– Ты думала, что я пожалею об ужине, поскольку он станет абсолютным провалом.
Она опустила голову, улыбаясь.
– Я не считала, что он станет абсолютным провалом.
Дойдя до третьего этажа, он отпустил ее руку и прижал палец к какой-то штуковине над замком. Раздался щелчок, и дверь открылась. Супер хай-тек, вот и он.
– Я все еще жду, – сказал он, открыл дверь, прошел внутрь и включил свет.
– Хорошо. Ты был прав. – Рози рассмеялась, последовав за ним. – Теперь ты счастлив?
– Да. – Он бросил ключи от машины на темный деревянный столик у входа. – Хочешь чего-нибудь выпить?
– Я в порядке, – сказала она, оглядываясь и кладя свою украшенную бисером сумочку на столик рядом с его ключами. Его жилая комната была тех же размеров, что и у Гейба, и следовала тому же минималистическому дизайну. Тут был диван и большой телевизор, закрепленный на стене. За исключением столика у входа и прикроватного столика, больше тут ничего не было. Ни картин. Ни дополнительной мебели, чтобы сесть.
– У тебя не бывает много гостей, да?
– Нет. – Небольшая улыбка появилась, когда он прошел в зону кухни, обставленную обычной кухонной утварью. Там был полностью укомплектованный бар, и он выбрал бутылку, оказавшуюся бутылкой с бурбоном.
– Не возражаешь, если я выпью?
– Нет, конечно.
Он снова повернулся к бару.
– Это так очевидно, что у меня не бывает много гостей?
– Ну, у тебя только один диван и один барный стул, так что… да, очевидно. – Она рассмеялась.
– Я не так уж хочу приглашать каждого встречного в свое личное пространство. – Он налил себе выпить и поставил бутылку назад. – Хотя я хочу, чтобы ты была тут.
Ее дыхание перехватило, когда он повернулся к ней.
– Почему?
– Ты мне нравишься, Рози. – Он обошел бар. – А мне немногие нравятся.
Она фыркнула, заправив локон обратно за ухо.
– Никогда бы не подумала.
Он хохотнул.
– Хочешь увидеть остальное? – Рози кивнула.
Потягивая бурбон из бокала, он повернул налево и пошел дальше по узкому коридору. Стены тут тоже были голыми.
– Знаешь, что понравилось мне в тебе прежде всего?
– Моя яркая индивидуальность?
– Как ни странно, нет, – ответил он, пока она улыбалась ему в спину. – Это были пионы.
– Ах.
Он открыл дверь в конце коридора.
– Это был добрый поступок с твоей стороны. Ты добрая.
– Так ты все же веришь теперь, что я не знала, кто ты?
– Я должен был поверить тебе тогда, – сказал он, шагнув в сторону.
– Это, очевидно, спальня.
Это она и была, и Рози поняла это лишь по огромной кровати в центре комнаты. Но точно так же, как и в жилой зоне, в прикроватных столиках и узком бюро не было ничего личного. Ни фотографий, ни картин. Тут не было даже книги на прикроватном столике или одежды на кровати.
– Ты точно живешь тут? – спросила она, поворачиваясь к нему.
– Что?
– Ты живешь тут? – повторила она, обводя комнату широким жестом. – Я хочу сказать, это красивая комната, но она пуста. Тут ничего… нет ничего личного.
Девлин пристально смотрел на нее мгновение, а затем сказал:
– Это – следующее, что мне в тебе понравилось.
Она вскинула брови.
– Ты говоришь, что думаешь. – Он подошел к кровати и сел. – Ты не боишься сказать мне все что угодно. Даже если знаешь, что мне это не понравится или это неприятно слушать, ты все равно говоришь, что думаешь.
– Большинству такое не нравится.
– Большинство идиоты.
Она невольно рассмеялась.
– Вау.
– Это правда. – Он пожал плечами и сделал глоток. – Ты мне противостоишь. Ты смотришь мне в лицо. Ты говоришь мне то, что я не хочу слышать, но, возможно, должен. То есть… уникальна для меня.
Она бросила взгляд на зашторенные французские двери, что вели на балкон, а затем ее взгляд вернулся к нему.
– Я начинаю чувствовать себя особенной.
Он поднял на нее взгляд.
– Ты особенная.
Чувствуя, как вспыхнули щеки, она шагнула чуть ближе к нему.
– Спасибо.
Девлин не отвел взгляда, сделав еще глоток.
– Вероятно, самое особенное в тебе то, что ты стоишь тут после того, как я вел себя. Я дал тебе мало оснований быть тут сейчас со мной.
– Это неправда. – Прерывисто вздохнув, она подошла к нему и остановилась. – Да, ты часто мне не нравился. Совсем не нравился.
Он молча смотрел на нее снизу вверх.
– Но я… Я всегда чувствовала, что ты – нечто большее, чем надменный засранец.
Улыбка тронула его губы.
– Вот. Эта легкая улыбка. – Она забрала бокал у него из руки и поставила его на прикроватный столик. – Впервые, когда ты улыбнулся при мне, впервые, когда засмеялся, я поняла, что ты делаешь это нечасто.
– Ты очень наблюдательна.
– Да. – Она положила руки на его плечи, а затем села ему на колени, обхватив ногами. Когда его руки опустились на ее бедра, он издал гортанное рычание. – Мы не ладили, но, когда ладили, в те моменты я… ты мне нравился. Очень.
– Да?
– Да. – Она подняла руки к его лицу и провела кончиками пальцев вдоль подбородка. – Ты по-прежнему очень сильно мне нравишься, и я знаю… я знаю, что это никогда не будет просто, но я хочу…
Его руки крепче сжали ее бедра.
– Чего ты хочешь?
– Ты много что из себя представляешь. – Она обхватила ладонью его затылок. – И я хочу тебя. Тебя всего.
– Я есть у тебя. – Он пробежался подушечкой большого пальца по ее мягкой щеке, повторяя линию скулы. Его прикосновение было легким как перышко, но она беспокойно заерзала у него на коленях. Желание показывало кожу. Он провел пальцами вниз по горлу, через плечо. Она чуть выдохнула.
