Она не посмела ослушаться. Артур аккуратно снял с ноги туфельку и чулок, прошипел что-то сквозь зубы и погладил припухшую лодыжку.
— Потерпи, пожалуйста.
— Терплю… — она вымученно улыбнулась. — Прости… те… Я такая неуклюжая…
Несмотря на пережитый страх, она отметила, что Артур второй раз перешел на «ты», но сейчас это ее не оскорбляло. Он хмурился, но когда их взгляды встречались, она чувствовала, как перехватывает дыхание. Похоже, он искренне переживал и волновался о том, что ей больно.
Иван принес лед, и Артур безжалостно опустил в таз ее ногу. Василиса взвизгнула от обжигающего холода.
— Пожалуйста, потерпи. Посиди так, хорошо? Я сейчас вернусь.
Она откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза, борясь с желанием вытащить ногу из таза. Артур вышел в соседнюю комнату, чтобы отдать какие-то распоряжения. Она слышала что-то о враче и бинтах. Вечно от нее одни неприятности! Во рту стало горько, в горле встал комок.
Артур вернулся с полотенцем и бинтом, насухо вытер ступню и лодыжку и аккуратно и умело стал забинтовывать сустав.
— Всего лишь растяжение, — пояснил он. — Надо зафиксировать, а потом врач назначит компрессы. Заодно осмотрит тебя… — он запнулся, — вас.
— Со мной все в порядке, я просто испугалась, — заверила его Василиса. — И… я… — Ей было неловко, но все же она предложила: — Обращайтесь ко мне на «ты», я не против.
Он кивнул, поднимаясь с колен.
— Я отнесу тебя в спальню.
— Ай!
Крик Катеньки раздался совсем рядом. Василиса вздрогнула, а Артур тут же бросился к лестнице.
— Да что за демоны! — услышала она его голос. — Вы не разбились?
— Нет, мессир. Я поднималась, зацепилась за что-то, но успела схватиться за перила. Только коленку ударила.
— Приложите пока лед. К Василисе придет врач, вас тоже ему покажем.
— Нет, нет, мессир, со мной все в порядке.
— Не спорьте. Ах, ты ж… Томас!
Василиса снова вздрогнула, испугавшись. Артур звал сына таким злым голосом, что у нее мурашки побежали по коже.
— Он с сестрой в детской, а что… — начала было Катенька, но Артур ее перебил.
— Идите к Василисе, она в гостиной. — И снова гаркнул на весь дом: — Томас! Теона!
Василиса заерзала на диване, попыталась встать, но не смогла — нога предательски стрельнула острой болью.
— Катенька, что там происходит? — взмолилась она, когда та вошла в гостиную. — И как ты?
— Со мной все хорошо, барышня, — отмахнулась Катенька и тут же прикрыла рот рукой: — Ой, миледи.
— Катенька! Что происходит? Зачем Артур зовет детей?
— Так там веревка на лестнице натянута, — сообщила служанка, — аккурат на ступеньке. — Тоненькая, ее и не заметишь. Вроде как леска.
Василиса обмерла. Артур думает, это шалость Тома и Теоны? О, нет… Они не могли! А если это они…
— Что это? — услышала она строгий голос Артура. — Том, смотри мне в глаза! Что это?
— Леска, — дерзко ответил мальчик.
— Так это вы сделали?
— Я один.
— Теона?
— Это не я… — пискнула девочка.
— Катенька, помоги мне подняться, — велела Василиса.
Та лишь покачала головой:
— Не надо вмешиваться, барышня. Это не просто шалость. Как же я не уследила… — Она горько вздохнула.
— Томас, ты хоть понимаешь, что наделал? Василиса могла разбиться. Любой мог! Зачем?! — грохотал Артур.
— Она не мама! У нее родится ребенок, и ты нас забудешь! Мы тебе больше не нужны!
Василиса закрыла лицо руками. Так вот в чем дело! Бедные дети. Но ведь Артур говорил с ними, объяснял… А что он им объяснил? Она сама должна была сказать! Ой, что теперь будет…
Катенька, присевшая рядом, ахнула:
— Ох… Неужели они слышали, как вчера Марийка на кухне… Так в саду же были!
— Что? — вскинулась Василиса. — Когда?
Катенька не успела ответить.
— Теона, в детскую! Томас, ко мне в кабинет! — приказал Артур. — Живо!
— Папа, не надо-о-о… — заревела Теона.
— Мне повторить?!
Плача, девочка убежала наверх. Артур появился в гостиной.
— Катенька, пожалуйста, побудьте с Тео.
— Артур! — Василиса снова сделала попытку встать, но вскрикнула и упала на диван.
— Не сейчас, Лиса, — резко ответил он. — Я вернусь чуть позже.
— Сейчас. Выслушай меня! Катенька, задержись.
Пожалуй, раньше она никогда не видела его в гневе. Даже когда он пришел к ним на дачу после того, как Яра пересекла границу его владений. Глаза потемнели, по скулам гуляли желваки, губы сжаты так, что побелели. Он остановился напротив, выжидающе на нее посмотрев.
— Пять минут, Лиса.
Интересно, Артур понимал, как к ней обращается? Так ее звали только сестры… Вздохнув, Василиса затараторила, пытаясь уложиться в отведенное время.
— Я росла с мачехой, Артур. Когда она появилась в нашем доме, нам с Майей постоянно хотелось, чтобы она сгинула навсегда. А Любочка нас не обижала. Она глупенькая, но добрая. Но мы ее ненавидели, потому что это — не мама! Ты должен понять! И еще… Катенька, расскажи!
— Да что я… — растерялась та. — Вчерась на кухне Мария все причитала, мол, бедные дети, с мачехой им теперь будет несладко. Мол, своего ребеночка родит, а этих в закрытую школу сплавит. Да дура же! Я ее оборвала, но ведь на всякий роток не накинешь платок. Неужели дети могли ее слышать? Вы тогда у костра сидели…
— Могли, — выдохнула Василиса. — Они ходили в дом за моей шалью. Артур, умоляю!
Он смотрел на нее тяжелым взглядом, в котором читалась боль и сожаление.
— Я разберусь, — пообещал он. — С Марией — чуть позже. Катенька, идите к Теоне. Успокойте ее, пожалуйста.
— Ты высечешь Тома… — расплакалась Василиса. — Он не виноват…
— Виноват. — Как только Катенька вышла, Артур сел рядом и взял ее за руку. — Я учту все, но он виноват, Василиса. Это жестокий поступок, и его огорчение — не оправдание. Любой мог свернуть шею на этой лестнице. Ты пострадала. Катенька пострадала. Я говорил тебе, зло где-то рядом с Томом, но он и только он принимает решение, как поступить. И он должен запомнить, что его поступок ужасен.
— Арту-у-ур… — она прислонилась лбом к его плечу. — Прошу тебя…
— Ты добрая, Лиса. Но я поступлю так, как считаю нужным.
Он поцеловал ее в лоб и быстро вышел из гостиной.
Давно на душе не было так гадко. С Томом всегда непросто, но сегодняшняя выходка — из ряда вон. Артур и без заступничества Василисы понимал, что детям нелегко принять перемены. Он плохой отец — ничего не смог им объяснить. Зря надеялся, что доброта и забота исправят отвратительное поведение Тома.
