Тихий смех.
– Жадная девочка.
Ей не нужно было пояснять. Его рот снова накрыл её грудь, и Кира выгнулась, не сдержав стон. Её рука сама нашла впадинку между ног, и, бросив быстрый взгляд на него, она увидела, что он тоже возбуждён.
В следующий миг он резко развёл её ноги в стороны, согнув их в коленях, и Кира охнула, сообразив, что он впервые видит её под таким углом. Ночью, пока она спала, он смотрел на неё, но видел её сверху…
… А сейчас он видел её целиком. Она никогда не лежала так перед мужчиной – беззащитная, в его власти, прикрывшись лишь ладонью. Он застиг её врасплох, когда она собиралась добавить к его ласкам свои, и Кира могла лишь догадаться, что он сделает.
– Не стесняйтесь, мисс Риаз. Продолжайте то, что вы делали.
Кира чуть опустила руку, всё ещё прикрывая своё лоно.
– Нет.
– Нет? Это приказ, мисс Риаз.
Она вскинула голову, дерзко глядя ему в глаза.
– Ну так я не собираюсь его выполнять. Могу одеться и уйти, если хотите.
– Одежду вам придётся искать долго, – чуть помедлив, сообщил её профессор, не отрывая взгляда от его лица. – Может быть, вам пойдут мои рубашки? Вы произведёте фурор на дневных лекциях.
– Вы невыносимы, – устало сказала Кира. – Отпустите меня.
Холодная улыбка, вмиг появившаяся на его лице, и взгляд безжалостных глаз заставили её замереть.
– Отпустить? Хорошо.
Он отпустил её колени, но она не успела их сомкнуть: он опустился между её ног полностью, и его язык… лизнул её.
Кира сглотнула. Во имя всех богов, что он собирается с ней делать?
– Не надо, – слабо попросила она.
Вместо ответа его рот властно накрыл её лоно, и она почувствовала, что тает.
Кира никогда не стонала так громко. Кажется, она даже кричала. Голубая руна на двери горела ярко и ясно, без слов говоря ей, что её крики никто не услышит, и она вскрикивала, перемежая вскрики всхлипами. Ноги ей не подчинялись, спина выгибалась сама, руки, она сама не знала как, вцепились в его плечи, и когда его язык круговым движением зацепил самую чувствительную точку, Кира рухнула, растворяясь в экстазе.
Но это было ещё не всё. Потому что язык заменила рука, властно взявшая её кисть, и Кира почувствовала, как собственные пальцы доставляют ей ласку и муку, которую она ещё не испытывала. Так сладко и бессовестно приятно ей не было ещё никогда.
– Вы хотите отдаться мне? – прозвучал тихий голос. – Хотите, чтобы я не останавливался? Хотите стать моей?
– Да, – выдавила она.
Нет, в панике подумала она. Нет!
Слабея в предвкушении следующего взрыва, она только бессильно ахнула. Неужели он… неужели он сейчас воспользуется ей, а она даже не сможет сопротивляться, разгорячённая и покорная?
Но вместо этого он заговорил, и когда его другая рука коснулась её лба, Кира услышала слова ритуала.
Без защитных рун, поняла Кира, и её глаза расширились в ужасе. Без единой защитной руны, что он делает?
Стон, вырвавшийся у неё, был чем-то средним между ужасом и наслаждением. Она хотела повернуться и побежать, но только раскрыла ноги шире, когда его палец проник в неё, и за ним последовал второй.
Мигом позже в свободной руке профессора оказалась горячая свеча, и глаза Киры расширились, когда он чуть наклонил горящее озерцо воска над её грудью, не прекращая дразнить и ласкать её.
– Запрещаю вам прогуливать, – прошептал он ей в ухо, склонившись над ней, – и получать иные отметки, кроме отличных. В противном случае я сам буду вынужден заняться вашим образованием – и поверьте, в процессе вы будете думать только об отметках. Я очень хорошо учу концентрироваться, и боль – лучший учитель.
Капля горячего воска упала на её грудь, и Кира вскрикнула от ожога, ослабленного магией. За ней последовали вторая, третья и четвёртая, вырисовывая цепочку вниз по её животу.
Она вся горела; стоны вырывались у неё один за другим. Когда его пальцы покинули её, и между ног, так, чтобы она чувствовала жар, твёрдо встала свеча, а другая оказалась между грудей в озерце горящего воска, Кира уже теряла сознание от изнеможения. И всё больше хотела, желала, чтобы он прекратил эту проклятую пытку, перестал гладить пальцами полукружия грудей и покрывать поцелуями живот, и взял её в ритуале, чтобы их тела и их магия слились в одно.
– Хочу вас, – произнесли её губы. – Сейчас.
– И получите. Куда больше, чем хотели.
Его рука знакомым жестом легла ей на лоб. В следующий миг каждая линия круга вспыхнула под ней белым огнём, и всё исчезло.
Кира стояла и смотрела на море. Сегодня за ней тоже никто не приехал. Она давно уже не ждала, но каждый день посещений всё равно что-то шевелилось в душе. Надежда? Она не знала.
Впрочем, день был уже закончен.
Сегодня ей снился странный сон, кажется. Она потёрла лоб. Аннет говорила, что такие сны снятся девочкам, когда те становятся девушками, а Кира не верила. Но сон был… он был… очень ярким. Кира покраснела. Юным девушкам в её возрасте не должны были сниться такие сны. Она не была уверена, что такие сны должны были сниться даже воспитательницам.
Заскрипели ступени. Кто-то поднимался наверх в комнаты девочек. Её соседки, наверное. Кира вздохнула. Маги из Министерства могли сделать для сирот с магическим даром куда больше, подумала она. Дать им отдельные комнаты, учить боевой магии с юного возраста… может быть, даже отдать в чьи-то семьи. Ей бы хотелось иметь братьев и сестёр, пусть даже не совсем настоящих.
Но больше половины сирот в Сером Доме были детьми магов-ренегатов и преступников, и мало кому хотелось бы видеть их в своём доме. А даже если какая-нибудь добрая душа и смилостивилась бы, традиции были крепки: Кире не дали бы ни получить хорошую работу, ни начать карьеру, ни даже сделать хорошую партию. Её могли разве что принять обратно воспитательницей, и то лишь если нашлась бы вакансия.
А путь в мир людей всем магам был запрещён, кроме коротких визитов, и нарушить этот запрет не смел даже Тёмный Лорд.
Единственным способом выбраться отсюда, мрачно подумала Кира, было стать лучшей. Тренироваться по самым простым учебникам, которые были ей доступны. До блеска оттачивать каждую магическую формулу. И тогда, если повезёт, её наконец возьмут в Академию.
Или… Или она уже туда поступила? Да что с ней творилось сегодня?
– Сюда, – раздался угодливый голос мадам Мариз. – Вот в эту комнату.
В её комнату, ошеломлённо поняла Кира. Мадам Мариз вела кого-то в её комнату. С незаправленной кроватью, разбросанными по полу цветными карандашами и валяющимся тут же альбомом, с недопитым стаканом томатного сока, стоящим, о ужас, без подставки на том же полу, и с полным беспорядком на подоконнике. Про стол лучше было и не вспоминать.
