– Вот ещё. Чтобы я рисковал своей драгоценной собственностью, доверяя её вашим неумелым рукам? Даже не надейтесь.
Он беспокоился о ней, поняла Кира. Всё-таки беспокоился, даже если всё это было ради ритуала.
Она взглянула ему в глаза.
– Что ещё вы хотите вспомнить с моей помощью? Кроме имени? Всё сразу не получится, я знаю, но – что будет следующим?
– Очевидное, мисс Риаз. То, что я и хотел вспомнить с самого начала.
Она не поняла, но показывать свою недогадливость Кира не хотела.
– Что-то сложное?
– Боюсь, что очень, – задумчиво произнёс профессор. – Но вы справитесь. Вы лучшая, в конце концов. И вы моя до самых кончиков пальцев, если вы не забыли.
В доказательство своих слов его пальцы пробежали от её пяток к коленям. Кира поёжилась от приятной щекотки.
– Так что это? – спросила она.
– То, чем на моём месте заинтересовался бы каждый. Как я лишился памяти? Что случилось в тот день? Я год за годом схожу с ума, пытаясь понять, как это произошло. Удар чужой магии, под который я попал случайно? Автомобильная авария, не оставившая других следов? Намеренный ритуал? Душевная травма? Как моя жизнь вывернулась наизнанку?
Действительно, подумала Кира. Как?
– А сами вы ничего не знаете? Вам ничего не сказали, когда вы очнулись?
Профессор покачал головой.
– Мне выдали очень плоскую и неправдоподобную легенду. Я даже не буду обременять вас деталями. Моё настоящее имя дало мне больше, но… – Его губы сомкнулись. – Ненамного. Я чувствую, что всё ещё не знаю главного.
Он помолчал.
– Зачем мне сменили имя? Если бы я не услышал своего настоящего имени, я бы всё ещё верил в автокатастрофу, пусть и неохотно. Но скрывать от меня моё же прошлое… зачем?
– Вы думаете, что это было сделано с вами насильно? Что вы узнали что-то настолько важное или сделали что-то настолько чудовищное, что вас лишили памяти?
– Я практически в этом уверен. И я хочу знать, почему. И, честно говоря, ещё больше хочу знать, почему меня не убили. Это было бы куда надёжнее.
Он коснулся её колена.
– Но сейчас ещё рано. Вы не готовы. Не сейчас.
– Мы могли сделать это после бала… – начала Кира.
И тут же поняла, что совершила ошибку. Глаза профессора опасно блеснули.
– Да ну? Может быть, стоило позвать и мистера Хили, чтобы он к нам присоединился? Я слышал, некоторые адептки практикуют и такие фантазии. – Его руки снова легли на её обнажённую спину. – Может быть, опишете мне их? Уверен, у вас бывали захватывающие грёзы.
Кира закусила губу. Он дразнил её, но она не могла представить, чтобы ему было приятно видеть, как они с Райли целовались на виду у всего зала. Может быть, если бы она объяснила ему, попыталась рассказать, что Райли поцеловал её внезапно, сказала бы, что испытывает сильные, порой чертовски невыносимые чувства не к Райли, а…
– Это совершенно не ваше дело, – произнесла она вовсе не то, что хотела произнести. – И если мне нравится Райли, это тоже вас не касается.
Две ладони, до того спокойно лежащие на её ключицах, вдруг вдавили её в постель.
– Интересно, – ледяным тоном поинтересовался её собеседник, – вы когда-нибудь приобретёте инстинкт самосохранения, мисс Риаз? Потому что я всё больше сомневаюсь в этом в последнее время.
– Я не…
– Молчите.
Кира лежала неподвижно. Она оскорбила его, она знала. И боялась даже предположить, что он будет делать теперь.
Руки, вдавливающие её в кровать, чуть расслабились, и она выдохнула.
– А ведь убийца мисс Ши ещё на свободе, – задумчиво проговорил профессор. – Чёрт его знает, что он сделает в следующий раз, чтобы я всё-таки оказался за решёткой. Я убрал все свои ритуальные кинжалы из доступа старшекурсников, но всё не могу предусмотреть даже я. И если убийца узнает, что меня можно достать через вас…
Он не договорил.
– Будем жить опасно? – прошептала Кира, глядя на него.
Профессор с усмешкой поглядел на неё.
– А вы уже готовы жить опасно, мисс Риаз? После всего, что с вами вчера произошло? Не хотите, чтобы я делал вам скидки и обращался, как с хрупкой фарфоровой розой?
– Не хочу, – просто сказала Кира. – Вряд ли после того, что я вам сказала про Райли, вы захотите приносить бульон мне в постель.
Он негромко засмеялся.
– О, вы плохо меня знаете. Я заставил бы вас приносить бульон себе, причём такими изощрённо унизительными способами, что вы мигом выучились бы меня уважать. И к слову об этом, раз уж вы сами так ясно намекнули, что не можете жить без моих наказаний… и готовы быть наказанной за свою дерзость …
Его рука опустилась на её ягодицы, прикрытые пижамными штанами. Скользнула под резинку штанов и медленно, чувственно их погладила. Кира чуть напряглась – и ещё сильнее напряглась в предвкушении, когда он молниеносным, резким движением спустил с неё штаны до икр. Она дёрнула ногами, пытаясь их сбросить, но он предостерегающим движением сжал её ягодицы.
– Тихо. Или я вам добавлю.
Что он ей собирался добавить? Её вдруг охватили дурные предчувствия.
Профессор с насмешливой улыбкой смотрел на неё.
– Время для последнего слова, мисс Риаз. Какие-нибудь пожелания?
– Дать мне одеться и уйти? – рискнула она.
– А когда я велю вам обнажиться и лечь в круг, и начну рисовать руны на ваших очаровательных лепестках, вы тоже оденетесь и уйдёте? Нет, мисс Риаз, вы согласились быть моей наложницей, а когда нерадивую наложницу наказывают, у неё лишь одна обязанность – безропотно принять подарок своего господина.
– Вы не мой госпо…
– Молчать.
Короткая вспышка слетела с его пальцев, и Кира снова беспомощно поняла, что не может издать ни звука.
Он подхватил её, ещё минуту назад лёгкую и расслабленную, под грудь и бёдра, и секунду спустя Кира лежала голым животом на его коленях, уткнувшись лицом в покрывало, запутавшись в пижамных штанах и выставив свои ягодицы на всеобщее обозрение. Как нашкодившая девчонка.
А нашкодивших девчонок… Кира похолодела. Ох, нет.
– Секут розгами, и довольно чувствительно, – подтвердил его голос. – По крайней мере, вы это точно почувствуете. И запомните.
Кира попыталась соскользнуть вниз, но на её пути оказалось твёрдое колено, а в следующий миг её руки оказались завёрнутыми за спину.
– О, нет. Вы попались, мисс Риаз. Лежите и получайте удовольствие.
Она попыталась открыть рот, дёрнула головой, но у неё не вырвалось и невнятного мычания. Он отнял у неё возможность даже протестовать.
