— В грязи валяют?
— Так… местами. Кофе хочешь?
— Нет. Хочу только тебя.
Примерно через час, когда счастливые и чуть смущенные жених с невестой уже завтракали, позвонил Николай Васильевич.
И сразу начал с главного:
— Я только что встречался с Кашиным. Мужик — серьезный, на кривой кобыле не подъедешь. Я передал ему твою просьбу, Евдокия, он вначале уперся, но после сам предложил компромисс: сегодня в полдень он вывезет Сашку на следственный эксперимент, у тебя будет пара минут, чтобы с ним поговорить. Надеюсь, ты все верно поняла, Дусенция: пара минут, не больше! Кашин и так пыхтит, мол, со всех сторон на него давят, просят оказать содействие…
— Я вас не подведу! Спасибо!
— Олега за забором оставь! Как понял, к дому Нифаси можно пройти через участок его сестры.
— Да, да! Я все сделаю правильно, не подведу вас!
Радостная Евдокия расцеловала Паршина, потом позвонила Люсе и предупредила, что приедет. После связалась с Семинаристом и дала отбой — подключать его связи в СИЗО уже не нужно.
Спешно приведя себя в порядок, погляделась в зеркало прихожей… Если бы Синицына увидела ее с такими раскрасневшимися ланитами, то мигом поняла бы: подруга Дуся хоть и, деликатно выражаясь, в заднице, но счастлива безмерно и безумно!
— Все будет хорошо, да? — несмело спросила собственное отражение и утвердительно кивнула: да!
Начало дня вселяет надежду, все обязательно наладится. Друзья собрались под ее знаменами, ряды сомкнули плотно…
Погода тоже не подвела. Несносный дождь закончился, опавшая листва сверкала свежевыстиранным ковром. Настроение маленько испортили жующие хотдоги журналисты возле дома Нифаси — и как они только обо всем узнают?! — но Дуся проехала мимо, не снижая скорости. Только для разведки, убедилась, что сегодня ворота заперты и никаких зевак на территорию не пустят.
Проехав дальше, свернула в параллельный переулок и загнала машину во двор Людмилы.
Хмурая всклокоченная хозяйка встречала гостей на крыльце. Отчитывалась, зябко притопывая меховыми калошами:
— Минут пять назад я слышала во дворе Нифаси голос тети Маши. Кажется, ее понятой позвали.
Евдокия попросила Паршина и сисадмина не высвечивать и не дразнить гусей (конкретно Кашина).
Когда друзья скрылись в доме, осторожно, по некошеному Люсиному газону прошуршала вдоль штакетника. Добралась до забора, отделявшего домовладение сестры и брата от угодий тети Маши. Перегнувшись через штакетник, глянула на двор Нифаси.
Пусто. Если не обращать внимания на два автомобиля, что привезли подозреваемого и следственную бригаду.
И что же дальше делать? Наглеть и проходить во двор или ждать, пока Кашин какой-то знак подаст?
Нет, фигушки. От Кашина подарка не дождешься.
Евдокия вернулась к калитке и смело прошагала до угла дома, обложенного нарядным желтым кирпичом.
Где замерла минут на двадцать. Покусывая губы и прислушиваясь: за воротами гомонили и посмеивались журналисты, непосредственно во дворе стояла тишина. Потом раздался звук шагов, тихое железное бряканье…
Дуся выглянула из-за угла: полицейский с лычками сержанта пристегивал Нифасю за наручник к кованым перилам крыльца. Закончив, отошел к машине и, отвернувшись, закурил.
Вот! Вот те самые минуты, когда к Нифасе можно подойти!
Дуся выскочила из-за угла, побежала к другу…
Наткнулась на такой взгляд Сашки, что споткнулась. Высокорослый небритый Нифася смотрел на подбегающую Евдокию безучастно, равнодушно. Как будто не понимал, что она здесь делает.
Бездарно тратить время на разборки: «Что случилось, почему ты так себя ведешь?!», пожалуй, нерационально. Поди пойми, что в голове у мужика, нашедшего вчера любимую жену убитой.
— Привет! Чем я могу помочь? — без всяческих вступлений спросила Евдокия.
Друг Нифася сосредоточил взгляд на ее переносице. Пожевал губами. Когда начальница собралась уже его потормошить, разродился негромким вопросом:
— Это ты убила мою жену?
— Я?! — Ошарашенная Дуся прижала растопыренные пальцы к груди.
— Да. Я нашел твою перчатку у крыльца.
— Какую перчатку? — совершенно растерялась сыщица. — Когда?
— Твою, с верблюдом. Вчера. Измазанную в крови.
— Саш, я… ничего… — И онемела.
Пожалуй, такая реакция убедила Нифасю в ее правдивости больше слов. Из глаз приятеля исчезла холодность, вприщур разглядывая Евдокию, он начал наконец-то говорить по существу:
— Я подобрал твою перчатку, она лежала возле крыльца. Но тут пришла теща, и мне пришлось перебросить «верблюда» к Алмакаевым. — Нифася сделал осторожный жест, указывая на забор, противоположный тети-Машиному. Уточнил место. — Алмакаевы уехали к родственникам в Казань, сегодня-завтра возвращаются. Подбери. Перчатка в крови. И уходи.
Почему Нифася попросил ее уйти, Евдокия догадалась. С таким перевернутым лицом ей лучше Кашину не попадаться.
Дуся автоматически и послушно сделала два шажка назад. Потом стремительно шагнула обратно к Нифасе и, схватив того за рукав, зашептала пылко-пылко:
— Ты молчишь на допросах, потому что думал — это я убила?!
Друг не ответил. Но отвел взгляд в сторону, и у Евдокии не сорвались с губ вопросы: «Как ты мог, Нифася?! Неужели ты подумал, что я могла убить твою Василину?!»
Вопросы бесполезны. Дружище Сашка вполне способен отправиться на зону, но не заложить. Не по его понятиям такой поступок.
— Я тебя вытащу, — твердо заявила Евдокия. — Слышишь, Сашка?!. Я тебя вытащу!
Нифася дернул рукой, высвобождая рукав. Как будто показал: себя сначала вытащи.
— Кто тебе позвонил и назначил встречу в «текстильщиках»?
— Не знаю. Человек передал привет от Мишки Звягина, а тот сейчас на зоне.
Понятно. Узнать имя-фамилию какого-то «отсутствующего» приятеля Нифаси проще пареной репы. Тем более что Васька в этом деле была по уши.
А встретиться с корешем присевшего приятеля Нифася отправился бы обязательно, у него есть ценное мужское качество — верность дружбе.
Начальнице об этой встрече не сказал, потому что это ее не касалось.
Из дома донеслись голоса выходящих оттуда людей. Нифася скривил губы и демонстративно отвернулся: вали, вали отсюда, Дуся!
Когда сыщица двинулась к штакетнику, едва-едва могла сгибать колени — потерявшие чувствительность ноги казались деревянными. Ботинки не поднимались над землей, сгребали с газона и дорожки листву; след оставался, словно после трактора.
Выбравшись на половину Люси, Евдокия на мгновение прижалась спиной к деревянной обшивке дома. Выровняла сбитое кошмарным изумлением дыхание, отлепилась от стены и пошаркала к БМВ.
